Что, если мы утонем - Сара Шпринц (2022)

Профессор Барнетт удовлетворенно кивнула, проходя мимо меня.

– У вас очень спокойная рука. Даже когда вы нервничаете.

Мои щеки зарделись, потом случилось то, чего я никогда бы не осмелилась представить себе в этих стенах. Уголки рта поползли вверх сами собой. Я улыбнулась.

На какой-то миг я перестала узнавать себя. Взгляд скользил по лежащему передо мной телу, все было гротескным и подавляло всеми возможными способами, а потом я увидела его. Сэм, видимо, услышал, он стоял недалеко от Камиллы и Августа, но взглянул он именно на меня. Искра гордости сверкнула в его глазах. Внутри у меня разлилось тепло, когда его губы сложились в ухмылку. Он ничего не сказал, и я ничего не сказала, мы просто посмотрели друг на друга, и, несмотря на кучу людей, мы здесь были одни. Нельзя позволять себе чувствовать такое счастье под его взглядом. Но что я могла поделать.

Мне всегда удавалось на несколько минут с головой уйти в работу и забыть, какое здесь все отвратительное. Сконцентрироваться на том, что изучать медицину было привилегией. Это действовало. Помогало также понимание того, что для предстоящих промежуточных экзаменов необходимы знания. Как мои сокурсники могли весело обсуждать при этом обед или планы на выходные, оставалось для меня загадкой. Словно мой мозг был устроен иначе, чем у других. Очевидно, им удавалось полностью абстрагироваться от того факта, что на столе настоящий человек. Человек с биографией. С именем, даже если нам его никогда не узнать по причинам конфиденциальности. И чем больше меня захватывало человеческое тело и его анатомия, тем очевиднее для меня становилось, что мои истинные интересы лежат в сфере изучения личности человека. Что он пережил и что видел? Какие страхи и надежды мешали ему заснуть?

Я не хотела об этом думать, но, возможно, надо было послушаться своего сердца и вместо медицины заняться психологией. Но теперь поздно. Отказываться от места на медицинском факультете, едва в голову закрались какие-то сомнения, было легкомысленно.

Все же я медленно, но верно делала успехи, хотя минимум раз за семинар мне приходилось убегать в туалет. Полтора часа без паузы я выдержать не могла. Несколько минут полной тишины и почти без запаха формалина помогали мне успокоиться и сосредоточиться.

И я была не единственная, кому регулярно требовалась пауза. Я наблюдала за ним. Сэм хоть и не покидал семинар, но время от времени отходил от стола в укромный уголок и, как сейчас, делал вид, что ищет что-то в толстом анатомическом атласе.

Он не заметил, как я передала скальпель Киане и сняла перчатки. Когда я подошла, он поднял голову. Он выглядел так, словно я застукала его за чем-то неподобающим, но при виде меня выражение его глаз поменялось.

– У тебя вопрос? – тем не менее начал он.

– Да, – сказала я. – С тобой все в порядке?

Он помедлил, взгляд стал мягче.

– Настолько, насколько это здесь возможно.

Я, не задумываясь, положила руку ему на спину. Этот жест был естественным продолжением нашей беседы. Рукой я чувствовала грубую ткань его халата, а под ним – тепло его тела.

Я хотела его поцеловать, но не здесь и не сейчас. Я хотела быть в его объятиях, хотела заснуть на его груди, где-нибудь, где нет никого, ни живых, ни мертвых. Я хотела наконец не чувствовать угрызения совести, позволяя себе подобные мысли.

– Ты что потом делаешь? – спросил Сэм.

Я пожала плечами.

– Мы с Кианой хотели проверить друг друга по анатомии. – Я убрала руку. – А ты?

Сэм облокотился на стоящий за ним стол. Он положил руки мне на бедра и легонько притянул меня к себе.

– У меня еще лекция по интенсивной медицине, и потом я хотел поехать домой. У тебя сегодня еще есть смена в закусочной?

Я покачала головой, и его губы сложились в улыбку.

– Какой исключительный шанс.