Она не смогла побороть желания взобраться по маленькой крутой лесенке на галерею и там обнаружила несколько небольших и, наверное, самых редких книг. Многие из них выглядели невероятно старыми. Вирджиния прошлась по галерее, трогая то одну, то другую книгу, а в конце, прямо над камином, наткнулась на две маленькие ниши со скамейками, обтянутыми красной кожей, и высокими столиками, наподобие школьных парт, за которыми можно было сидеть и читать. С восторгом ребенка, получившего новую игрушку, она уселась в одну из ниш и тут же услышала, как внизу отворилась дверь и кто-то вошел в библиотеку. Она знала, что ее нельзя было увидеть, и именно сейчас не могла заставить себя снова заговорить с герцогом, поэтому она притаилась. «Он подумает, что я ушла, — понадеялась Вирджиния, — и не удивится моему отсутствию».

Спустя мгновение, как она предвидела, дверь снова открылась, но затем, к ее удивлению, раздался голос:

— Привет, Маркус! Что ты здесь делаешь? Женщина говорила медленно, протяжно, как-то завораживающе и очень притягательно.

— Шелмадайн! Я думал, ты с Себастьяном.

— Он ускользнул от меня, — последовал ответ. — Кажется, он пошел повидаться с матерью.

— Ну как твои успехи? — спросил мужской голос.

— Не очень, — ответила женщина, которую звали Шелмадайн. — Он со мной мил, но не более. Как ты думаешь, может, он все еще вздыхает о Миллисент?

— Боже сохрани! Нет, конечно! — заверил ее мужчина. — После того, как она так жестоко с ним обошлась! Он, естественно, страдал в свое время, да и как могло быть иначе? Миллисент за свою жизнь разбила сердец больше, чем кто бы то ни было. Но не забывай, с тех пор Себастьян успел жениться.

— Я никогда ни о чем не забываю, — заявила Шелмадайн. — Его жена в сумасшедшем доме или еще где-то, так что ее можно не принимать в расчет.

Мужчина расхохотался.

— Повезло мне, не правда ли? Если бы она произвела на свет наследника, мне пришлось бы сойти с дистанции.

— Мой дорогой Маркус! Себастьян — молодой мужчина. Так что ты очень и очень далек от своей цели.

Протяжная речь неожиданно оборвалась, а затем Шелмадайн произнесла:

— Дорогой! Не заставляй меня слишком сильно тебя любить. Моя роль станет тогда гораздо сложнее.

— Шелмадайн! — Голос мужчины охрип. Наступила тишина, и Вирджиния решила, что, наверное, они в объятиях друг друга. Она лихорадочно размышляла, следует ли ей обнаружить свое присутствие, но решила, что это будет чересчур неловко.

— Черт возьми, Шелмадайн! Ты ударяешь в голову, как вино! — произнес мужчина после паузы.

— Маркус, мы должны быть вместе! — страстно воскликнула Шелмадайн. — Во что бы то ни стало! Так больше продолжаться не может. Мой портной грозится подать на меня в суд, если к концу недели я не оплачу хотя бы половину счетов.

— Не говори мне о счетах, — сказал Маркус. — В Лондоне становится все меньше и меньше мест, куда я могу пойти.

— Нам нужно что-то предпринять, — в отчаянии проговорила Шелмадайн.

— Попробуй еще одну атаку сегодня вечером, — сказал Маркус, — поведи его прогуляться под луной или еще куда-нибудь. А что если тебе заглянуть к нему в спальню?

— Это чересчур явно, — запротестовала Шелмадайн. — Не думаю, что он так просто попадется на такой крючок. Кстати, что с ним происходит? Раньше у него не было недостатка в любовницах. Ты мне сам рассказывал о той хористке из мюзик-холла «Гейети».

— Знаю, знаю! — отрезал Маркус, — Но с тех пор, как умер старик, он совершенно переменился. И когда дело касается меня, то он не торопится предложить свою помощь. Господи! Как я его ненавижу! Он как преграда между мной и всем, ради чего стоит жить.

— Дорогой, мне пора идти.