Неразгаданное сердце - Картленд Барбара

— Думаю, я могу не скрывать, мисс Лангхоулм, что у меня возникли подозрения относительно леди Шелмадайн. Мне кажется, она бегает за герцогом! Он, конечно, женат, но это ее не остановит! Она все равно попытается поймать его!

— Вы в самом деле так считаете? — спросила Вирджиния с должной степенью удивления, стараясь не рассмеяться. Ей вдруг представился герцог, опутанный веревками, как пойманный на охоте олень.

— Она — бесстыдная женщина! Вот что я думаю, — взорвалась мисс Маршбанкс. — Флиртует самым бесстыдным образом. Эти ее глубокие вырезы на платьях и взгляды из-под ресниц, адресованные мужчинам! Она презирает женщин, смею вас уверить! И отношения с прислугой у нее не самые лучшие. Да вот совсем недавно Эллен, старшая горничная, рассказала мне, что леди Шелмадайн была очень резка, когда ей показалось, что одно из ее платьев плохо выглажено. А чаевые она раздает просто смехотворные.

— Возможно, у леди Шелмадайн нет денег, — предположила Вирджиния.

— Если она так бедна, то ей не следовало бы останавливаться в таких домах, — строго заключила мисс Маршбанкс. — Мы стремимся поддерживать в замке определенный уровень, и я считаю, что леди Шелмадайн совершенно не подобает без конца навязываться на приглашения. Конечно, без поощрений герцога тут не обходится, но, с другой стороны, чего ждать от мужчин?

— Вы полагаете, герцог проявляет интерес к леди Шелмадайн? — спросила Вирджиния, тщательно подбирая слова.

— Вовсе нет, — с уверенностью ответила мисс Маршбанкс. — Думаю, он вообще ни к кому не проявляет интереса, только к себе. Если и есть на свете эгоисты, то один из них — его светлость. Но, как я уже сказала, все мужчины одинаковы; я их просто не терплю. Когда вспоминаю, как сурово родной сын обходится с ее светлостью, такой одинокой и несчастной, так прямо кровь в жилах закипает, честное слово.

— А в чем же проявляется его суровость? — спросила Вирджиния.

Мисс Маршбанкс резко отпрянула.

— Ой, что вы можете обо мне подумать! — жеманно воскликнула она. — Сплетничает о своих господах с незнакомым человеком! Вам не следует так подробно меня расспрашивать, право, не следует. Видите ли, я в этом доме на особом положении. Для герцогине я гораздо больше, чем просто секретарь. Фактически, — мисс Маршбанкс самодовольно улыбнулась, — я, скорее, фрейлина. Между прочим, наш обожаемый король, когда еще был принцем Уэльским, сам высказал эту мысль. «Это ваша фрейлина?»— спросил он у ее светлости, когда я принесла ей забытый ридикюль. Как мы потом с ней хохотали! С тех пор она часто зовет меня «своей фрейлиной», да и я тоже частенько так себя мысленно называю.

— Мы, американцы, не представляем, что должна делать фрейлина, — сказала Вирджиния, — но я уверена, вы превосходно справляетесь со своими обязанностями.

— Хотя не мне это говорить, но вы правы, — согласилась мисс Маршбанкс. — Я в курсе всего, что происходит в доме. И могу, таким образом, попытаться огородить ее светлость от беспокойства и неприятностей. Она очень слаба здоровьем и уже не так молода, как раньше. Но мне никак не заставить герцога понять, что она будет гораздо счастливее, если он позволит ей делать более или менее все, что она захочет.

— Разве у нее нет такой возможности? Мисс Маршбанкс вновь напустила на себя таинственный вид.

— А у какой женщины она есть? — уклонилась она от ответа. — Вам, мисс Лангхоулм, я, пожалуй, открою большой секрет, но, конечно, с условием, что он останется между нами.

— Естественно. Я никогда не повторю то, что вы мне сообщили в доверительной беседе, — заверила Вирджиния.

Мисс Маршбанкс снова перегнулась через стол.

— Так вот, — сказала она. — Я — социалистка!

— Социалистка! — воскликнула Вирджиния. — Но мне всегда казалось, что социалисты против богатых!