Неразгаданное сердце - Картленд Барбара

Она повернулась к нему лицом.

— Только ты сам можешь ответить, — сказала она. Он промолчал, отошел на другой конец террасы, обхватил перила, и она увидела, как косточки на его пальцах побелели.

— Разве одной любви мало? — хриплым голосом спросил он.

— Мне кажется, — проговорила Вирджиния, — это зависит от того, что ты называешь любовью. Он повернулся и неожиданно обнял ее.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Господи! Как сильно я люблю тебя!

Он коснулся губами ее губ, и они слились в поцелуе, когда не существует больше мужчины и женщины, а только одно целое. Вирджиния почувствовала, что все ее тело подчинилось его власти, что мир вокруг них исчез и они остались одни, между небом и землей, два сердца, соединившиеся вместе, которые искали друг друга целую вечность и наконец нашли.

— Я люблю тебя, — пробормотал герцог голосом, полным страсти.

Он целовал ее щеки, глаза и волосы, а потом поцеловал шею, где от волнения и счастья бился пульс. Он целовал ее плечи и белизну чуть выступавшей в декольте груди, и снова губы.

— О, Вирджиния! Вирджиния!

Ей казалось, он зовет ее откуда-то издалека, и она почувствовала, что трепещет от неведомого ей ранее восторга. Она словно музыкальный инструмент отзывалась на каждое его прикосновение. Ей почудилось, словно его губы выпили всю ее душу из тела, и теперь она полностью в его власти.

Как долго они простояли, не разжимая объятий, Вирджиния не представляла, а потом вдруг она ощутила себя свободной.

— Я тебе что-то покажу, — сказал герцог.

Он взял ее за руку и повел с террасы в круглую комнату храма. На всех окнах и дверях были опущены шторы, и, шагнув сквозь них, они оказались в необычном, колдовском месте. Прямо напротив террасы, с которой они пришли, находился альков с отдернутыми занавесками. В нем стояла кровать.

Это была самая удивительная кровать, которую когда-либо видела Вирджиния. Под балдахином, с резными фигурками в виде сотни маленьких розовых, белых и позолоченных купидонов. Купидоны свешивались с потолка — у каждого в крошечной ручке по зажженной свече. Они будто парили в воздухе над огромной кроватью, увенчанной сплетенными сердцами. Все было пронизано ароматом лилий, мягким светом свечей и атмосферой красоты, любви и страсти.

С минуту Вирджиния стояла не шелохнувшись, а потом повернулась и взглянула на герцога. Он больше не касался ее, а стоял немного в стороне, не отводя взгляда от ее лица.

— Я говорил тебе, — очень тихо произнес он, — что здесь был храм любви. Мой предок, который построил его и привез все вещи из Австрии, сделал это для той, которую любил больше жизни. Они были очень счастливы, те любовники из прошлого, очень счастливы, Вирджиния.

Он замолчал, а потом продолжил:

— У крыльца тебя ждет карета. Я не стану умолять тебя, я не стану никоим образом отговаривать тебя от возвращения в замок. Я только повторю, что уже говорил. Я люблю тебя всем сердцем. И не могу предложить тебе ничего, кроме своего сердца. Оно — твое, Вирджиния, делай с ним, что хочешь. Только его я могу положить к твоим ногам.

Наступила тишина. Голос герцога эхом прозвучал в благоуханной комнате. Вирджиния была совершенно неподвижна. Ей показалось, что свечи и те перестали мигать. Все вокруг было в ожидании… ее ответа. Затем, как бы не выдержав напряжения, герцог резко произнес:

— Если ты должна уйти. То уходи скорей, Вирджиния, или я не в силах буду отпустить тебя. Я люблю и боготворю тебя, но я мужчина и жажду владеть тобой. Ты мне нужна! Я весь истосковался по тебе! Я стремлюсь к тебе как ни один мужчина не стремился к женщине…