Ловушка для птиц - Виктория Платова (2018)

Гусельников перекинул через руку чехол с костюмом, подхватил чемодан и направился к лестнице. И, проскочив один пролет, неожиданно остановился, повернулся ко все еще стоящему у фикусов Брагину и прокричал:

– Я не знаю этой девушки. Но я знаю другую. Вера Протасова. Поговорите с ней.

…Найти координаты Веры Протасовой, в прошлом – второй скрипки Губернаторского симфонического оркестра, оказалось несложно. И уже через час Брагин сидел в гостиной старой петербургской квартиры на Загородном проспекте. Как и полагается старым квартирам, она была сумрачной, слегка запущенной, заставленной множеством вещей – комодами, буфетами, ломберными и шахматными столиками, напольными вазами с сухостоем. С карнизов уныло свисали тяжелые концертные шторы – то ли бархат, то ли вельвет. Вера – хрупкая светловолосая молодая женщина в широком льняном платье, – казалась инородным телом среди всего этого антикварного великолепия. Ничто из здешних вещей никогда не принадлежало ей и не могло принадлежать. Кроме разве что небольшой пластиковой совы со встроенным в нее дисплеем – радионяни: Вериному сыну недавно исполнился год. Застенчиво улыбаясь, Вера сообщила, что, возможно, будет отвлекаться, но это не должно помешать беседе.

Так они и сидели друг напротив друга за большим круглым столом: Брагин, Вера и сова между ними. Низко над столом висела большая лампа под бордовым (под цвет обоев) абажуром. Лампа не горела, и единственным источником света оставалось настенное бра позади женщины. Вот и получилось с самого начала, что Брагин с совой оказались достаточно ярко освещены, в то время как лицо Веры скрывала тень.

Сове было все равно, а Сергей Валентинович то и дело прикидывал: случайна ли такая мизансцена, или Вера выстроила ее заранее, в преддверии разговора о Филиппе Ерском?

Брагин не стал плохим гонцом – Протасова уже знала о гибели скрипача.

– Не удивлены моему визиту? – поинтересовался следователь.

– Нет. Удивилась бы, если бы вы не пришли. Это если бы Ерский был жив, никто бы обо мне и не вспомнил.

– Имеете в виду прессу?

Известие о смерти Филиппа Ерского уже просочилось в таблоиды, иначе и быть не могло. Но пока, благодаря усилиям начальника Брагина В. К. Столтидиса, которому вовсе не улыбалось раздувание скандала вокруг столь прискорбного Хаммурапи, всё свелось к сухой констатации: трагическая гибель, не более того. Но появления всяких неприятных слухов можно было ожидать с часу на час. Что последует потом – ясно как божий день: массовый наплыв самых разных телетерминаторов во главе с программой «Пусть говорят».

Неужели и до Веры Протасовой добрались? Оперативно.

– Кто вас сюда направил? – ушла от ответа Вера.

– А вы как думаете? – ушел от ответа Брагин.

– Не так много людей знает обо мне. Тем более – в контексте Ерского.

– Петр Гусельников.

– Петя, да. – Брагину показалось, что Вера улыбается. – Отличный парень. Он очень мне помог когда-то. Что еще он сказал?

– Просто назвал вашу фамилию, и все. А еще сказал, что есть смысл побеседовать с вами о Филиппе.

– Нет никакого смысла. Но давайте поговорим.

Чертова темень, заключенная в женский силуэт! Черное солнце в протуберанцах волос: легкие, как пух, они хорошо видны на свету. И лишь лицо Веры постоянно ускользает от Брагина.

– Что вас интересует?

– Личность покойного. Назовем это так. Любая мелочь, которая могла бы хоть немного объяснить произошедшее с ним.

– Он сам. Вот вам и объяснение.

– Хотите сказать, все к тому и шло?

– Нет.

Чертовы музыканты, чертовы альтисты и скрипачи! Ни слова в простоте, даже мудрствования Грунюшкина кажутся на фоне всего этого пересказом школьных прописей в той части, где «Мама мыла раму». Ладно, зайдем с другого конца.

– Что вас связывало с Филиппом?