Ловушка для птиц - Виктория Платова (2018)

Она могла бы предложить его с самого начала, как это принято в старых, славящихся чопорным гостеприимством питерских домах. Но не сделала этого. Потому что ждала не невинных вопросов. Рано или поздно, наплевав на сову или прислушиваясь к ней, Брагин все равно бы их задал. И вот тогда, чтобы выиграть время или выстроить определенную линию поведения, Вера и отправилась бы за шалфеем и чабрецом. Потому что Брагин обязательно ответил бы: «Не откажусь».

Но он откажется. Откажется.

– Спасибо. Может быть, позже. – Сергей Валентинович попытался придать своему голосу максимальную мягкость. – Значит, вы ушли.

– После того как Ерский проломил мне голову и раздробил кисть правой руки. С тех пор я больше не могу играть на скрипке.

До Брагина не сразу дошел смысл произнесенного: так буднично сказала об этом Вера. Как будто речь шла о легкой размолвке по поводу шампанского на праздничном столе – брют или полусладкое. Или культпохода в кино – мелодрама или блокбастер. Не то и не другое.

Триллер.

Добротный, выматывающий душу психологический триллер о жертвах домашнего насилия. Брагин не особый любитель, слишком уж муторно наблюдать за сюжетом. Все равно что идти вдоль анфилады комнат, в каждой из которых спрятана какая-нибудь не слишком приятная вещь, иногда – так и вовсе символически-ужасающая для обывателя: окровавленное тряпье, куклы с отрезанными головами, высохшие личинки насекомых, занавешенные зеркала.

У него в производстве было несколько дел о домашнем насилии. Их фигуранты мало походили друг на друга: разный социальный статус, разный материальный достаток; разное образование и положение в обществе. В откровенных гопниках числился только один. Все остальные подпадали под категорию приличных людей. Часто – востребованных в профессии и довольно успешных. Общим местом было только одно: изощренный садизм по отношению к близким, как правило – женщинам; женам и любовницам. Моральный, физический и сексуальный террор. Будучи не в состоянии управлять собственным гневом они творили страшные дела за наглухо закрытыми дверями собственных квартир. А в миру – на работе, среди приятелей и сослуживцев, слыли прекрасными парнями.

А Филипп Ерский – еще и гений.

Чтоб ты сдох, – подумал Брагин и только потом вспомнил, что его пожелание запоздало на несколько дней. Но все равно исполнилось.

История про собаку, раздавленную на трассе под Малера, никогда не случалась. Так утверждал Петр Гусельников. Теперь Брагин не уверен в этом. Скорее, он уверен в обратном. И не только в отношении собак.

Вспомнить бы новомодное словечко, которым принято сейчас метить всех этих деятелей.

Абьюзер, ага. Звучит слишком кокетливо, чтобы сразу вникнуть в суть. Но пусть его. Тем более что теперь понятно, почему смерть гниды-абьюзера никого не тронула. Наверняка слухи о произошедшем с Верой Протасовой разошлись по всему музыкальному сообществу, как круги по воде. Жаль, что они не достигли Брагина и таких, как Брагин.

Иногда это происходит из-за жертв. Постоянно подвергаясь издевательствам, балансируя на грани жизни и смерти, они до последнего стараются не выносить сор из избы. Они не подают заявления, а если подают – то в скором времени забирают. И объясняют это примирением сторон. Стороны примиряются и примиряются, вплоть до сто пятой статьи Уголовного кодекса. Понять это Брагин не в состоянии, кто бы ни объяснял ему психологические механизмы и мотивации. От судебных психологов, с которыми иногда приходится сотрудничать, до собственной жены Кати. То есть умозрительная конструкция симбиоза домашнего насильника и его жертвы вроде бы выстраивается. И тут же разваливается, стоит только Брагину начать усиленно препарировать ее.

Но факт остается фактом, даже если Брагин с ним в корне не согласен: эти самые абьюзеры и их спутницы безошибочно находят друг друга и составляют устойчивые пары.

Водой не разольешь.

Вот и Вера…