Сестры - Бернар Миньер (2020)

* * *

– А как она вернулась в больницу? – спросил он четвертью часа позже.

– Сначала на своей машине, потом на такси.

– Вы ее сопровождали?

– Нет. Она отказалась, чтобы я провожал ее в больницу, и я ждал ее здесь, внизу.

– А с этим доктором Бельяджем вы встречались?

Ланг осторожно и нерешительно на него посмотрел.

– Я видел его однажды… Мне тогда удалось настоять, чтобы пойти с ней вместе… Она указала мне на него в холле ЦУБ и попросила подождать в машине, а сама подошла к нему.

– Вы видели, как она заговорила с ним?

– Нет.

Сервас внимательно на него поглядел и скривился.

– Мне очень жаль, но я думаю, что ваша жена вас обманывала.

– Как это?

– Амбра… Амалия совершенно сознательно толкала вас на убийство, рассчитывая, что вас косвенно признают виновным еще в двух преступлениях, оставшихся безнаказанными: в ее изнасиловании и убийстве вашей сестры Алисы. Она сама приняла наркотик, чтобы полиция наверняка отказалась от версии неудавшегося ограбления и все подозрения пали бы на вас. Это она положила крестик в ящик стола, чтобы его там нашли и подняли материалы следствия девяносто третьего года…

Он положил ладони на столешницу.

– Ей пришлось сесть на строжайшую диету, чтобы сильно похудеть; не исключено, что она искусственно вызывала у себя рвоту… Что же до речевых нарушений, то она их мастерски симулировала, пока находилась рядом с вами, дома. Должен признать, этот спектакль ей блестяще удался… за пределами дома все симптомы исчезали, включая и провалы в памяти. Я только что звонил Лоле Шварц: она категорически утверждает, что у Амбры… у Амалии не наблюдалось ни одного описанного вами симптома.

Ланг оставался безучастен. Но лицо его стало совсем серым, и Сервас испугался, как бы ему не стало плохо.

– Никакого доктора Бельяджа в ЦУБ Тулузы не существует. Его вообще не существует. А следовательно, ни один из ваших доводов не доказан, и суд квалифицирует все это как заранее подготовленное убийство, учитывая применение наркотиков. Может потянуть на пожизненное заключение.

– Но вы, вы-то мне верите!

Сервас пожал плечами. Из самой глубины сознания поднялась волна какого-то порочного, извращенного восторга.

– На этой стадии уже нет ничего существенного, Ланг. Все факты против вас, и моя малозначительная гипотеза останется тем, что она есть: невероятным, ничем не подтвержденным предположением.

– Но сравнение ДНК доказывает, что Амалия – это Амбра, вы же сами сказали.

– И что с того?

– Они… Суд неизбежно задаст себе вопрос…

– Ну, и?.. Вот всё, что они увидят: вы убили свою жену, на которую думали, что убили еще в девяносто третьем году. Это лишь усугубит ваше положение. Как доверять тому, кто уже был убийцей двадцать пять лет назад? Кроме того, я выключил камеру, когда только что выходил из кабинета… После того как вы сознались в убийстве жены. Все, что было сказано потом, не записано…

Пришло время делать выводы. Каждое слово – теперь лишний гвоздь в гроб Ланга.

– Женщина, ради которой вы кончите свои дни в тюрьме, ради которой пожертвовали собой, никогда вас не любила: напротив того, она ненавидела вас всеми силами души. И ваша великая история любви на поверку оказалась великой ложью.

Сервас посмотрел на часы и вызвал Эсперандье.

– Отведи его вниз, – сказал он. – Завтра утром будем докладывать судье.

– Предварительное задержание продлеваем?

Сервас взглянул на камеру.

– Нет смысла. Он сознался. Все записано.

Венсан велел писателю встать и надел на него наручники. Сервас тоже поднялся, и они с Лангом пристально посмотрели друг другу в глаза. Для одного развязка была победой, для другого – поражением.

На губах писателя появилась слабая улыбка.

Печальная, бесконечно печальная улыбка.