Сестры - Бернар Миньер (2020)

Было пять часов утра, и Эсперандье быстро вел машину по спящему городу, вдоль безлюдных улиц с опущенными металлическими шторками окон и освещенными пустыми магазинами. Накануне шел снег, и тротуары и крыши были чуть припудрены белым. Но это не шло ни в какое сравнение с той снежной бурей, что бушевала на севере Франции после вторника. Вокруг Парижа образовались семьсот рекордных километров пробок, поезда опаздывали, а автомобилисты оказались в плену абсолютно непроезжих дорог. Это одинаково укрепляло и скептицизм тех, кто отказывался приписывать все беды климату, и теории тех, кто видел заговор в катаклизмах погоды. Однако последствия этих катаклизмов были налицо. В Англии вода подтачивала прибрежные скалы восточного берега примерно на два метра в год, и вскоре дома, что вытянулись вдоль вершин, станут не более чем воспоминанием. На юго-востоке Франции, в Италии, в Центральной Европе и на Балканах этим летом стояла такая жара, что трансальпийские жители окрестили ее «Люцифером». В конце того же лета над Северной Атлантикой прокатились тринадцать тропических бурь и восемь ураганов, четырем из которых была присвоена высшая, то есть четвертая или пятая, категория по шкале Сафир-Симпсона. Во Франции серые гуси вернулись на свои зимние квартиры, сократив пребывание в Африке. Каменный дуб заполонил горы средней высоты, а в Бретани стала ловиться рыба-солнечник. По мнению некоторых специалистов, конец света уже начался в прошлом году, ни у кого не спросившись. Точка невозврата ожидалась в 2016 году, когда концентрация углекислого газа в земной атмосфере достигла соотношения четырехсот на миллион. Когда этот порог концентрации будет пройден, температура воздуха начнет повышаться с каждым годом. Но, по всей видимости, миру на это наплевать. А в особенности – тому кретину, что воцарился в Белом доме.

А пока что это привело к очень снежному февралю в горных районах и гораздо менее снежному на равнинах, то есть, как обычно, и случалось в последние пятьдесят лет. Машина катила к южной границе города в самой гуще городского освещения, которое щедро опустошало ресурсы планеты к выгоде немногих бессонных горожан. В том, что человечество спятило, Сервас ни на секунду не сомневался. Вопрос только в том, всегда ли оно в своей безумной самонадеянности стремилось к саморазрушению или получило средства для саморазрушения только к конкретной дате.

Когда они выехали из города и помчались к холмам, Мартен поинтересовался у заместителя, куда они едут. Эсперандье убавил звук своего «Айфона», подсоединенного к бортовому компьютеру, из которого несся трек «Всё и сейчас!» канадской инди-рок-группы «Аркейд файр»:

Мне это надо!

(Всё и сейчас!) Я этого хочу!

(Всё и сейчас!) Я не могу без этого жить!

(Всё и сейчас!)

Мне это надо!

(Всё и сейчас!) Я этого хочу!

(Всё и сейчас!) Я не могу без этого жить!

(Всё и сейчас!)

– В Старую Тулузу, – ответил Венсан, откинув со лба прядь волос, которая и теперь ему, почти сорокалетнему, придавала вид подростка. – Дом стоит рядом с гольф-клубом.

У Серваса вдруг возникло ощущение, что в живот ему забрался какой-то маленький грызун. Дом рядом с гольф-клубом, змеи… Почему у него внутри вдруг загудели все сигналы тревоги? Что тут такого? Мало ли кто из тех, кто достаточно богат, чтобы жить в этом районе, интересуется змеями? Сейчас ведь пошла мода на экзотических животных. Дали бы им спокойно жить в естественной среде обитания, так нет же: их желают иметь у себя дома в гостиной, в спальне, в гараже, заперев предварительно в дурацкие клетки…

(Всё и сейчас!) Я этого хочу!

(Всё и сейчас!) Я не могу без этого жить!

(Всё и сейчас!) —