Сестры - Бернар Миньер (2020)

– А что? Разве вы не его фанат?

– Да, но…

– Именно поэтому мы и здесь, Реми, – сказал он и увидел, как побледнел Мандель, и его глаза вдруг покрылись такой же прозрачной пленкой, что и кошачьи.

– Мартен, – сказал Венсан, который, пока они говорили, успел подойти к шкафу, встроенному в стенку между кухней и футоном, и открыть его.

– Не прикасайтесь! – крикнул Мандель.

– Успокойтесь, Реми, – отчеканил Сервас, разглядывая платье первопричастницы, приколотое кнопками к задней стенке шкафа над конструкцией, очень напоминавшей алтарь. Над низким книжным шкафом возвышались две больших свечи в подсвечниках и висели фотографии в рамках.

Он тоже подошел к шкафу-алтарю, Мандель не отставал от него ни на шаг. На фото они были сняты вместе с Лангом; оба пожимали друг другу руки на книжных салонах, на фестивалях, в книжных магазинах. Оба они за эти годы постарели, но, хотя писатель и был старше, создавалось впечатление, что его фанат старел гораздо быстрее. Между ними угадывалась некоторая фамильярность – та, что возникает, когда автор уже привык каждый год встречать своего самого преданного фаната и признателен ему за эту преданность. И Сервасу подумалось, что писатели со своими книгами входят в круг близких друзей каждого дома. Для некоторых читателей такой писатель невольно становится новым членом семьи, американским дядюшкой, давнишним другом, который, если карьера писателя длится многие десятилетия, прочно входит в их жизнь. К задней стенке шкафа, вместе с платьем, были приколоты кнопками пожелтевшие, все в трещинах, вырезки из газет. Одна из них особенно привлекла внимание Мартена, поскольку в то время он читал и перечитывал ее: «ДЕЛО ПЕРВОПРИЧАСТНИЦ: С ЭРИКА ЛАНГА СНЯТЫ ВСЕ ПОДОЗРЕНИЯ». Статья напечатана в 1993-м в «Ла депеш».

Сервас разглядывал белое платье. Сверху на гвозде висел деревянный крестик на кожаном шнурке. Интересно, давно ли в хибаре Манделя появился этот реликварий?

– Вы давно здесь живете?

Мандель бросил на него подозрительный взгляд.

– Совсем недавно. Здесь жили мои родители, потом мать после смерти отца, а теперь моя очередь…

– Судя по всему, вы последний из жильцов, кто остался в доме?

Фанат Ланга заморгал глазами.

– Владелец продал его инвесторам, которые два года назад хотели построить здесь отель класса люкс. Все жильцы получили уведомление о прекращении договора найма и уехали. Все, кроме меня. Я всегда здесь жил и всегда исправно платил за жилье, и мои родители тоже. Но дело передали в суд, и я получил распоряжение о выселении. Как только кончится зимняя передышка, они вышвырнут меня на улицу.

Эсперандье наклонился над книжным шкафом и принялся перебирать книги. Сервас заметил, что это очень нервирует Манделя. Глаза его быстро моргали и перебегали с Серваса на его заместителя.

– Вы давно его фанат?

– С первого романа…

– С «Первопричастницы»?

Мандель краем глаза наблюдал за Эсперандье.

– Нет, нет, этот третий. Первым был «Лошадь без головы», потом «Треугольник», и только затем «Первопричастница».

Эти книги вышли уже больше тридцати лет назад, а Мандель все еще говорил о них с таким волнением, словно они только что напечатаны.

– А сколько всего вышло романов?

– Двадцать семь под псевдонимом Эрик Ланг и четыре романа ужасов – под настоящим именем: Шандор Ланг.

– А какие ваши самые любимые? – спросил Сервас, почувствовав, что эта тема позволила Манделю немного расслабиться.

– Трудно сказать. Я их все люблю. Конечно же, «Первопричастница». Может быть, «Восковой траур» и «Черные кувшинки»…

Сервас уловил в поле зрения какое-то движение. Эсперандье выпрямился.

– Мартен, иди-ка взгляни.