Город и город - Чайна Мьевилль (2020)

Ее звали Яллия. Она была симпатичная, значительно моложе Датта, но вела себя с достоинством, наслаждаясь своей ролью. Она встретила нас у дверей квартиры и трижды поцеловала меня по улькомскому обычаю.

По дороге к дому Датт посмотрел на меня и спросил:

– Все в порядке?

Я вдруг понял, что, с точки зрения гросстопии, он живет всего в миле от моего дома. Из гостиной я увидел, что окна квартиры Датта и Яллии и моей собственной выходят на один и тот же озелененный участок, который в Бешеле был лугом Майдлина, а в Уль-Коме – парком «Квайдсо», тонко сбалансированное пересечение. Я часто гулял по Майдлине. Там есть участки, где пересекаются даже отдельные деревья, по которым лазят улькомские и бешельские дети, выполняя родительские приказы не-видеть друг друга. Дети – это мешки с инфекциями, и именно такие встречи приводят к распространению заболеваний. Эпидемиология всегда была сложным делом – как здесь, так и у меня на родине.

– Как вам Уль-Кома, инспектор?

– Тиадор. Она мне очень нравится.

– Брехня. Он думает, что мы все здесь идиоты и громилы и что нас захватили тайные армии невидимых городов. – В смехе Датта слышались резкие нотки. – И, в общем, у нас не очень много времени на осмотр достопримечательностей.

– Как продвигается дело? – спросила Яллия.

– Нет никакого дела, – ответил Датт. – Есть серия случайных и невообразимых кризисов, в которых нет никакого смысла, если только ты не веришь в самую драматичную хрень. И еще есть мертвая девушка.

– Это правда? – спросила Яллия у меня.

Они стали приносить еду по частям – не домашние блюда (в них, похоже, было много полуфабрикатов), но выше качеством, чем те, что я ел до сих пор, и более улькомские – хотя это и не всегда хорошо. На закате небо над парком, затянутое грозовыми облаками, быстро темнело.

– Вы скучаете по картошке, – сказала Яллия.

– У меня это на лице написано?

– Вы же, кроме нее, ничего не едите, да? – Ей показалось, что это смешная шутка. – А наша еда для вас слишком острая?

– Кто-то наблюдает за нами из парка.

– Как вы можете это разглядеть с такого расстояния? – Ялия бросила взгляд через мое плечо. – Надеюсь, этот человек сейчас в Уль-Коме – так будет лучше для него же самого.

Она работала редактором в журнале, посвященном финансам, и, судя по книгам в квартире и плакатам в ванной, увлекалась японскими комиксами.

– Вы женаты, Тиадор? – Я пытался отвечать на вопросы Яллии, но она задавала их слишком быстро. – Вы здесь впервые?

– Нет, но я давно здесь не был.

– Значит, вы не знаете города.

– Нет. Когда-то я мог сказать, что знаю Лондон, но это было много лет назад.

– Вы путешествовали! А теперь, после всего этого, якшаетесь с нами, инпатриантами и проломщиками? – Эта реплика не показалась мне очаровательной. – Куссим говорит, что вы проводите все время там, где откапывают старые колдовские штуки.

– Там то же самое, что и везде, только больше бюрократии, чем могло бы показаться. А на странные истории можно не обращать внимания.

– Это смешно. – Внезапно на ее лице появилось сокрушенное выражение. – Я не должна об этом шутить. Просто дело в том, что я почти ничего не знаю про погибшую девушку.

– Ты никогда не спрашиваешь, – заметил Датт.

– Ну, это… У вас есть ее фотография? – спросила Яллия.

Наверное, на моем лице появилось удивленное выражение, потому что Датт пожал плечами. Я засунул руку во внутренний карман пиджака, но когда коснулся единственной фотографии, которая у меня была – маленькой копии с копии, сделанной в Бешеле, засунутой в бумажник, – я вспомнил, что на ней изображена мертвая Махалия. Ее я показывать не хотел.

– Извините, но у меня ее нет.

Во время возникшей небольшой паузы мне вдруг пришло в голову, что Махалия была всего на несколько лет моложе Яллии.