Источник счастья - Полина Дашкова (2006)

— Карл Маркс, немецкий спирит, — вспомнил Агапкин, — он написал книгу о каком-то призраке, который бродит по Европе.

Тень улыбки скользнула по губам Белкина, он грустно покачал головой:

— Пейте чай, Дисипль. Карл Маркс не спирит. В юности он баловался чёрной магией, сатанизмом, потом занялся серьёзными экономическими теориями. В его знаменитом «Манифесте» по Европе бродит призрак коммунизма. Но он тут вообще ни при чём. Он — только лозунг, такой же фальшивый, как прочие их лозунги. Власть — советам. Земля — крестьянам. Все ложь.

— Что же правда?

— Они победили. Вот правда. Мы проиграли, и теперь нам надо либо жить с этим, либо умереть. Впрочем, будущие историки обвинят во всём нас, вольных каменщиков, как это случилось после Великой французской революции. Да ещё, пожалуй, евреев, как это водится везде и всегда. Почему-то никто не желает учитывать простые законы эволюции. В статике нет развития. Большинство злодейств и безобразий происходит не только от зависти, но и от скуки. Лишь избранные, философы, учёные, художники, способны ценить покой, стремиться к нему. Суета, страх и бытовая неустроенность мешают собраться с мыслями. Но масса, толпа, у которой собственных мыслей нет, долго в покое и сытости пребывать не может. Чем примитивней человек, тем больше ему требуется внешних раздражителей и потрясений.

— Значит, им просто повезло? Они оказались в нужное время в нужном месте? — спросил Агапкин.

— Да. Именно так. Они учуяли кислый запах брожения, острую иррациональную тоску по Стеньке Разину и Емельке Пугачеву.

— Мастер, но неужели все это нельзя было просчитать заранее?

— Я уже объяснял вам, Дисипль, их не принимали всерьёз. Их мало. Они России не знают. Конспирация, подполье, ссылки, годы за границей. Среди них едва ли двое, трое имеют законченное высшее образование. А в основном — недоучки с уголовным прошлым. Профессиональные революционеры. Нечто вроде тайного чёрного ордена с амбициями вселенского масштаба.

— Мастер, вы уверены, что они пришли надолго?

— К несчастью, да. Уверен. Хватка у них мёртвая, как у английских бульдогов.

— Может быть, им переломают зубы?

— Хорошо бы, да некому. Сейчас почти никто ещё не понимает важность и необратимость происходящего. Считают, что временный кабинет Керенского заменён новым временным кабинетом Ленина и, по сути, ничего не изменилось. Это всеобщее заблуждение им на руку. Пока люди опомнятся, разглядят их, они успеют навести в России свои порядки, такие, что уже никто и не пикнет.

— Нет. Не понимаю, — Агапкин упрямо помотал головой, — как они наведут свои порядки? Как удержат власть, если их профессия — революция?

— Дисипль, вы меня радуете. — Мастер улыбнулся, на этот раз широко и открыто. — Первое разумное замечание за эти дни. Кажется, вы потихоньку приходите в себя. Поздравляю. Конечно, сами не смогут. Чтобы выстроить хотя бы примитивную государственную машину, нужны грамотные специалисты. Полицейские, военные, финансисты, учителя, врачи, дипломаты, шпионы. А диктатура, без которой им не обойтись, требует такого огромного чиновничьего аппарата, какой и не снился нормальному демократическому государству. Выращивать в пробирках сотни тысяч готовых, взрослых, образованных и совершенно лояльных особей они, к счастью, пока не умеют. Придётся использовать тех, что есть. Это даёт нам шанс если не сокрушить их, то хотя бы уцелеть. Сегодня они пришли ко мне предложить должность советника-консультанта при их комиссаре иностранных дел товарище Троцком. В Петрограде довольно профессиональных дипломатов, но товарищу Троцкому нужны мои неофициальные связи.

— Мастер, вы собираетесь с ними сотрудничать?

— Да. И вы тоже, товарищ Агапкин.

— Михаил Владимирович не станет. Он ни за что не согласится.

— А его никто не спросит, как, впрочем, и нас с вами.

— Можно же как-то бороться…