Охота на Вепря - Дмитрий Агалаков (2017)

– Понятно, – кивнул я. – Наш губернатор уже отрапортовал в Петербург о смерти преступника и злодея Дармидонта Кабанина. Штампы проставлены, документы подшиты, папка закрыта раз и навсегда. Погибшим он всем выгоднее – и Самаре, и Семиярску, и Симбирску. И другим поволжским городам. И самому Петербургу, – я с улыбкой кивнул. – А Дармидонту Кабанину, если он жив, в первую очередь. Все счастливы!

– Именно, – кивнул Степан. – Так каково будет ваше решение?

– Не торопи меня, друг мой! Отвечу завтра, сегодня давай-ка чай пить, – усмехнулся я. – С вареньем из крыжовника! И с наливочкой сливовой. Хороша она, верно?..

Для Степана я велел срочно натопить крошечный флигелек. Комнаток было в моей усадебке всего ничего. Две занимали мы с Марфушей, одну Федор и Агриппина, закуточек – их стареющий племянник Гришаня, набожный и тихий, помогавший тетке убираться, полоть, собирать урожай. Еще имелись гостиная и столовая. Вот и весь дворец поместного волжского дворянина!

Было уже за полночь, когда мы легли. Но одна свеча в бронзе еще догорала на столе, и потому гигантские тени дрожали вслед за пламенем на стенах и нехитрой старинной мебели.

– Значит, уезжаешь, милый, – проговорила Марфуша, когда я обнимал ее, нежную и ласковую, прижимал к себе под одеялом – оголенную, горячую, мою. – Бросаешь меня одну в своем доме… Подожди же, подожди, – она уперлась руками в мою грудь, – после…

– Да что такое, солнышко?

– А если не вернешься? Если убьют? – голос ее дрогнул. – Что мне делать без тебя? Куда идти? Петруша? В петлю лезть?

– Вернусь, – уверенно сказал я. – Слово даю: вернусь!

Она быстро отвернулась, заплакала в подушку. Ее плечи вздрагивали, я гладил их, целовал.

– Уйди, – только и твердила она. – Не хочу так, не хочу!

– А я не хотел тебе говорить, да скажу. Теперь и скажу. Кураев мне одну из своих усадеб пообещал, здесь, в Самаре, а это целое состояние, – взяв Марфушу за плечо, я повернул ее к себе. Глаза ее были заплаканы, смотрела она нарочито в сторону. – Но не за этим я еду. Правда. Как и твой граф, не хочу я оставлять этих зверей за своей спиной. И за спиной близких своих. Жизни не будет. Пойду за ними на край света. Достану. Степан Горбунов поможет – у него хватка, как у тигра. Вцепится – не отпустит. Любого порвет.

– Иди, бери Степана, езжай, – надув губы, уже с красными глазами, процедила она. – Куда хотите езжайте… хоть в Африку!

– Ну, это совсем далеко! – рассмеялся я. – Думаю, так далеко забираться нужды не будет!

– Езжайте, езжайте, хоть к белым медведям, – все отталкивала она меня, но уже не так грозно. – Пообморозьте себе носы, длинные они у вас больно, как я погляжу!

– Хотя, на счет усадьбы Кураевской я приврал, – вдруг и очень многозначительно сказал я. – Заполучить ее было бы ой как полезно! К свадьбе вышел бы хороший подарок…

– К какой свадьбе? – она рывком повернулась ко мне. Чего только не было в ее глазах: и счастье, если правда, и горе, если нет, и тревога, тревога. – О чем ты, милый?!.

– Жениться я на тебе хочу, глупышка моя, – я поцеловал ее в заплаканные глаза. – Мужем твоим хочу стать, – у Марфуши даже губы задрожали. – Пойдешь за меня, девочка моя?

И она обняла меня, счастливая, всхлипывающая, и сама притянула, обняла руками и коленями, стала гладить по загривку, спине…

– Ну, чего ты расплакалась-то? – повторял я, все теснее прижимая ее к себе, уже вспыхивая желанием, огнем. – Хватит, хватит… Давай лучше о том, с чего начали…

– Давай, милый, давай, – шептала она.

…Мы выезжали на рассвете. Деревянная усадебка и яблоневый сад вокруг нее спал в снегу. Поскуливал взрослый щенок овчарки на крыльце, ожидая завтрака и ласки.

– Степа, береги его, как зеницу ока береги, – кутаясь в пуховый платок, со слезами на глазах сказала Марфуша. – Нет у меня никого дороже! Слышишь?!