Охота на Вепря - Дмитрий Агалаков (2017)

Через сутки приехали мы со Степаном и направились в тюрьму. Нас конечно же в первую очередь интересовал казак Никола. К нему мы и вошли. Он, сбитый и плечистый, стоял в брюках и порванной на спине жилетке, с наручниками на руках, глядя в решетчатое окно камеры. Его рыжеватые волосы были зачесаны ото лба. Степан улыбнулся, глядя на человека, и утвердительно кивнул мне. Я вздохнул свободнее.

– Никола, – позвал мой товарищ старого знакомца.

И тот обернулся. Степан шагнул к нему, схватив того за широкое лицо, повернул его к свету. У меня неприятно сжалось сердце и томительно засосало под ложечкой.

– Кто ты? – спросил Степан.

– Дедюрин Евстафий Климович, – с вызовом ответил незнакомец.

Я почувствовал, что Степан еле сдерживается, чтобы не ударить его.

– Начхать мне на твою фамилию, – хрипло сказал он. – Кто ты?! – и сам понял всю нелепость этого вопроса. Он уже получил на него ответ!

Мы вошли в соседнюю камеру. И все повторилось. Девушка стояла спиной к дверям и смотрела в решетчатое окно. Она обернулась на скрип открывающейся двери. И, точно дождавшись старых знакомых, улыбнулась…

– А вы кто? – спросил уже я.

– Елисавета Дудкова, сударь, – ответила молодая женщина. Далеко не шестнадцатилетняя!

Но мне и так уже все было ясно: нас обманули! Провели как детей! Можно было не сомневаться: эти двое – подсадные утки. Они петляли по средней и южной России, путая следы и переодеваясь. Через несколько дней их личности были установлены – и тот, и другая были актерами Семиярского драматического театра, изгнанными за интриги и мелкое воровство. Но они конечно же ни в чем не сознались, напротив, пообещали, что будут жаловаться и дойдут до Петербурга, если понадобится. Их сняли с поезда, угрожали расправой, посадили за решетку. Но в чем действительно мы их могли уличить? В том, что крепыш Дедюрин подкрашивал волосы в рыжеватый цвет? Или в том, что его двадцатидвухлетняя подруга была очень похожа на сбежавшую от отца Анюту Загоскину – тонкая фигурка, длинные черные волосы, блестящие карие глаза?

Их в конце концов отпустили. Но я не сомневался, что в одном из банков России на двух этих людей открыты весьма крупные счета.

Время было упущено. И погони в новом направлении, это я знал уже наверняка, не быть никогда. Никола на поверку оказался матерым хитрецом! Подумать только, Анюта по его наущению рассказала отцу и подруге о бегстве и указала ложное направление. Выходит, Никола учел, что однажды в Лопухино нагряну я, сыщик Петр Васильчиков, и выверну наизнанку эту деревенщину, добывая бесценную для себя информацию. И все это будет скоро, почти сразу же! И я брошусь по следам беглецов, стану рыть землю, изойду потом и кровью, но отыщу проходимцев!

Как это и случилось в Киеве…

А Никола тем временем с юной подругой могли уже быть где угодно! В Астрахани и Архангельске, в Стамбуле и Париже, в Самарканде и Томске. В Харбине, наконец! А потом Америка – и поминай как звали!

Одно терзало меня всю обратную дорогу: видел я прежде Николу, слышал его! И наслушался о нем от Марфуши. Грубый мужлан, насильник, убийца. Слишком хитрым был план для такого нелюдя, чересчур изощренным!..

Степан звал меня заехать к Кураеву, все неспешно обсудить в графской усадьбе, в штабе по изгнанию Дармидонта Кабанина из его земного рая, но я отказался. До смерти соскучился по Марфуше! И потому устремился в Самару, в имение Васильчиковых. И Марфуша вновь повисла у меня на шее, и вновь рыдала на моем плече. И горячо и страстно обнимала меня ночью – оплетала руками и ногами, топила в нежности, поцелуях, в своей нерастраченной сердечной любви.

– Не будет у нас большого имения, – в день приезда сказал я. – Меня обманули, обвели вокруг пальца. Первый раз в жизни! И странно, я не чувствую разочарования…

– Ты у меня есть – и большего мне не надо, – сказала тогда она.