Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит (2016)

«Никогда, – подумал Том. – Может, я вообще в Штаты не вернусь». Дело не столько в Европе, сколько в том, какие он провел в одиночестве вечера в Венеции и Риме, – вот что заставляет его думать, что он никогда не вернется. Вечера наедине с самим собой, когда просто изучаешь карты или валяешься, перелистывая путеводитель, на диване. Вечера, когда перебираешь одежду – свою и Дикки, держишь на ладони его кольца или проводишь пальцами по чемодану из кожи антилопы от Гуччи. Он почистил чемодан специальной английской кожаной щеточкой и сделал это не потому, что чемодан нуждался в чистке, а чтобы он лучше сохранился. Том любил вещи, не вещи вообще, во всем их множестве, а лишь некоторые, избранные, с которыми уже никогда не расставался. У владельца вещей появляется чувство собственного достоинства. Вещи нужны ему не для того, чтобы выставлять их напоказ, он ценит в них качество, а это отношение сродни любви. Вещи напоминают Тому, что он существует, ему радостно сознавать свое существование. Как все просто. А ведь это кое-что значит! Он существует. Многим ли людям на свете, даже тем, у которых есть деньги, известно, что значит существовать? Для этого не нужны деньги, не нужно много денег, нужна твердая уверенность. К ней-то он и шел, еще когда жил у Марка Прайминджера. Он по достоинству оценил вещи Марка Прайминджера, именно они и привлекли Тома к нему в дом, но эти вещи ему не принадлежали, он не имел возможности, зарабатывая сорок долларов в неделю, что-то приобретать для себя. Даже если бы он экономил, лучшие годы его жизни ушли бы на то, чтобы скопить денег и приобрести то, что он хотел. Деньги Дикки лишь дали ему дополнительный толчок на том пути, по которому он уже шел. Они позволяли ему увидеть Грецию, собирать, если захочется, этрусскую керамику (недавно он прочитал интересную книгу по этому предмету, написанную живущим в Риме американцем), стать членом художественного общества и оказывать ему материальную поддержку. Деньги давали ему досуг, чтобы, например, как сегодня вечером, почитать вволю Мальро – ведь завтра утром не нужно идти на работу. Он только что купил двухтомное издание «Psychologie de l’art»[97] Мальро, которое как раз и читал, с большим удовольствием, с помощью словаря. Том решил немного соснуть, потом еще почитать, и не важно, который будет час. У него было блаженное, сонное состояние, хотя он и выпил кофе. Как будто кто-то обнимал его за плечи – так было удобно лежать на диване, – нет, когда обнимают, не так удобно. Он решил провести здесь всю ночь. Гораздо удобнее, чем на диване наверху. Какое-то время спустя можно будет сходить за одеялом.

– Том?

Он открыл глаза. Мардж босиком спускалась по лестнице. Том приподнялся. В руке она держала его коричневую кожаную коробочку.

– Я нашла тут кольца Дикки, – с трудом переводя дыхание, проговорила она.

– А! Он дал мне их на хранение. – Том встал с дивана.

– Когда?

– Кажется, в Риме.

Он отступил на шаг, наткнулся на башмак и поднял его главным образом для того, чтобы показать, что он спокоен.

– Что он задумал? Зачем ему было отдавать тебе кольца?

Искала, наверное, нитки, чтобы зашить лифчик, подумал Том. Какого черта он не спрятал кольца куда-нибудь подальше, например в чемодан за подкладку?

– Право, не знаю, – сказал Том. – Причуда какая-то. Ты ведь его знаешь. Он сказал, что если с ним что-нибудь случится, то ему хотелось бы, чтобы кольца остались у меня.

На лице у Мардж было написано недоумение.

– Куда он собирался?

– На Сицилию, в Палермо.

Том держал башмак в обеих руках так, чтобы использовать его деревянный каблук как орудие. У него мгновенно промелькнуло в голове, как он это сделает: ударит ее башмаком, потом вытащит тело через входную дверь и сбросит в канал. Скажет, что упала, поскользнулась на мху. Но ведь она так хорошо плавает! Может удержаться на плаву.

Мардж взглянула на коробочку.

– Значит, он хотел покончить с собой.