Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит (2016)

– Я бы хотел и вам задать несколько вопросов, мисс Шервуд, – сказал Мак-Каррон. – Если вы не возражаете, – добавил он, обращаясь к мистеру Гринлифу.

– Конечно нет. Я как раз собирался спуститься в вестибюль за газетами, – ответил мистер Гринлиф.

Мак-Каррону еще работать и работать. Том распрощался с Мардж и мистером Гринлифом – на тот случай, если они поедут в Рим сегодня и он больше их не увидит. Мак-Каррону он сказал:

– Буду рад приехать в Рим в любое время, если от меня будет какая-нибудь польза. До конца мая я собираюсь быть здесь.

– До этого времени мы что-нибудь узнаем, – улыбнувшись, произнес Мак-Каррон с уверенностью ирландца.

Том спустился в вестибюль вместе с мистером Гринлифом.

– Он снова задал мне те же самые вопросы, – сказал Том мистеру Гринлифу, – а еще интересовался характером Ричарда.

– Ну и что ты думаешь на этот счет? – спросил мистер Гринлиф. В его голосе прозвучала безнадежность.

Том знал: покончил ли Дикки с собой или же где-то скрывается – и то и другое в глазах мистера Гринлифа предосудительно.

– Я сказал ему то, что считаю правдой, – сказал Том, – а именно что он может и скрываться, а мог и покончить с собой.

Мистер Гринлиф, оставив это высказывание без комментариев, лишь похлопал Тома по руке.

– До свиданья, Том.

– До свиданья, – сказал Том. – Дайте о себе знать.

«У нас с мистером Гринлифом все в порядке», – подумал Том. И с Мардж тоже все будет в порядке. Она проглотила объяснение насчет самоубийства, и теперь ее мысли будут направлены только в эту сторону.

Том провел день дома, ожидая телефонного звонка от Мак-Каррона и разговора с ним, пусть и несерьезного, но звонка не было. Позвонила лишь Тити, местная графиня, и пригласила его на коктейль во второй половине дня. Том принял приглашение.

А следует ли ожидать неприятностей со стороны Мардж? – думал он. Она ведь никогда не доставляла ему неприятностей. Самоубийство Дикки – это idée fixe,[98] которая замечательно вписывается в ее ограниченное воображение.

28

Мак-Каррон позвонил Тому из Рима на следующий день и спросил имена всех, кого Дикки знал в Монджибелло. Кажется, Мак-Каррону только это и хотелось узнать, потому что он не торопясь записывал все фамилии и сверялся со списком, который дала ему Мардж. Большинство фамилий Мардж уже сообщила, но Том снова прошелся по списку вместе с их трудными адресами – разумеется, Джорджо, лодочник Пьетро, Мария, тетушка Фаусто, чьей фамилии он не знал, хотя и довольно туманно объяснил Мак-Каррону, как добраться до ее дома, лавочник Альдо, семейство Чекки и даже старый Стивенсон, художник-отшельник, живший за деревней, – Том никогда его не видел. У Тома несколько минут ушло на перечисление, а у Мак-Каррона, наверное, уйдет не один день на проверку. Он назвал всех, кроме синьора Пуччи, который занимался продажей дома Дикки и яхты и который, несомненно, расскажет Мак-Каррону, если тот еще не узнал это от Мардж, что Том Рипли приезжал в Монджибелло устраивать дела Дикки. Если Мак-Каррон даже знал, что он занимался делами Дикки, то Том не воспринимал это слишком серьезно. А что касается таких людей, как Альдо и Стивенсон, то пусть Мак-Каррон попробует что-то у них выведать.

– А в Неаполе кто-нибудь есть? – спросил Мак-Каррон.

– Насколько я знаю, нет.

– В Риме?

– К сожалению, я не видел его в Риме среди друзей.

– Вы никогда не встречали этого художника… э-э… Ди Массимо?

– Нет. Лишь один раз его видел, – ответил Том, – но я с ним не знаком.

– Как он выглядит?

– Да мы и виделись-то мельком на улице. Я оставил Дикки, который собирался с ним встретиться, одного, поэтому меня близко не было. Ростом пять футов девять дюймов, лет пятидесяти, черные волосы с сединой – вот и все, что помню. Довольно плотного телосложения. Помню, на нем был светло-серый костюм.