Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит (2016)

Том изобразил эту леди – как она ищет монету, пытается опустить ее в автомат, но монета не влезает в щель, тогда она покупает жетон, задумывается, по какой лестнице лучше спускаться, выражает недовольство тем, что в метро так шумно, долго едет в вагоне, а потом пытается выбраться наверх, – тут Мардж непонимающе взглянула на Дикки, и он сказал ей, что это англичанка в подземке, но Мардж по-прежнему ничего не понимала и лишь переспросила: «Что?» – затем леди ткнулась в дверь, за которой оказался мужской туалет, и едва она это, к своему ужасу, осознала, как упала в обморок.

– Замечательно! – аплодируя, воскликнул Дикки.

Мардж не смеялась. Она выглядела немного растерянной. Растолковывать ей, в чем дело, никому из них не хотелось. Но она не производит впечатления человека, у которого не все в порядке с чувством юмора, подумал Том.

Том залпом выпил свой мартини, ужасно довольный собой.

– Как-нибудь я покажу тебе другую сценку, – сказал он Мардж, и сделал это главным образом затем, чтобы Дикки знал, что в запасе у него есть еще кое-что.

– Обед готов? – спросил Дикки. – Умираю с голоду.

– Жду, когда будут готовы артишоки. Ты же знаешь эту плиту. Ждешь не дождешься, пока на ней что-то закипит. – Она с улыбкой посмотрела на Тома. – Дикки очень старомоден, Том, особенно в отношении того, с чем ему не приходится иметь дела. Плиту мы топим дровами, и он ни за что не хочет покупать холодильник.

– Это одна из причин, по которой я убежал из Америки, – сказал Дикки. – Все эти штуки – выброшенные деньги в стране, где прислуги пруд пруди. Чем бы Эрмелинда занималась, если бы готовила обед за полчаса? – Он поднялся. – Пойдем, Том, я покажу тебе мои картины.

Дикки повел его в большую комнату, в которую Том мельком заглядывал по дороге в душ. Возле окна в этой комнате стояла длинная кушетка, посередине – большой мольберт.

– Очередной портрет Мардж, над которым я сейчас работаю, – указал он на мольберт.

– Ага, – с интересом проговорил Том.

На его взгляд – да, наверно, и любому бы так показалось, – портрет не удался. Куда-то исчезла ее восторженная улыбка. Кожа красная, как у индианки. Если бы Мардж не была единственной в Монджибелло блондинкой, он вообще бы не увидел никакого сходства.

– А это пейзажи, у меня их много, – весело проговорил Дикки, но в его тоне угадывалась просьба о снисхождении. Ему явно хотелось, чтобы Том похвалил его работы, потому что сам он ими определенно гордился.

Пейзажи были на удивление похожи один на другой – мазки размашистые, торопливые. Почти на каждом полотне цвет электрик сочетался с терракотовым – терракотовые крыши и горы и яркие моря цвета электрик. Он и глаза Мардж сделал голубыми.

– Мои пробы в сюрреалистической манере, – сказал Дикки, ставя на колено еще одно полотно.

Том содрогнулся, точно ему сделалось неловко за себя. На картине снова была Мардж, на этот раз с длинными змеевидными волосами, и, что еще хуже, в одном ее глазу был изображен миниатюрный пейзаж Монджибелло с домиками и горами, в другом – пляж с множеством красных человечков и линией горизонта.

– Вот это мне нравится, – сказал Том.

Мистер Гринлиф был прав. И все же у Дикки было хоть какое-то занятие, удерживавшее его от праздного времяпрепровождения, думал Том, но какое-то занятие было и у тысяч бездарных художников-любителей по всей Америке. Жаль, что и Дикки попал в этот разряд художников, а ему хотелось, чтобы он был лучше.

– Как художник я, конечно, не прославлюсь на весь мир, – сказал Дикки, – но мне ужасно нравится рисовать.

– Да-да. – Тому хотелось забыть и о картинах, и о том, что Дикки рисует. – Можно посмотреть дом?

– Конечно! Ты ведь еще не видел гостиную?