Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит (2016)

Пришло письмо от мистера Гринлифа, разминувшееся с письмом Тома. В нем мистер Гринлиф вновь повторял доводы в пользу возвращения Дикки домой, желал Тому успеха и просил как можно быстрее сообщить о результатах. Том послушно взял перо и ответил. Письмо мистера Гринлифа, как показалось Тому, было выдержано в неприятно деловом тоне, словно речь шла о поставке запчастей к яхтам, и ответить в таком же тоне ему не составило труда. Том писал письмо немного навеселе: дело было как раз после обеда, а после обеда они всегда были навеселе – чудесное состояние, которое можно быстро исправить, выпив пару чашечек кофе и прогулявшись, или продлить, выпив еще один бокал вина. После обеда они всегда потягивали вино, стараясь найти себе какое-нибудь занятие. Том ради развлечения внес в письмо слабую надежду. Писал он в манере мистера Гринлифа:

«…Если я не ошибаюсь, Ричард не тверд в своем решении остаться здесь еще на одну зиму. Как я Вам и обещал, я предприму все, что в моих силах, чтобы разубедить его оставаться здесь на зиму, и в свое время – хотя это может случиться не ранее Рождества – я, вполне вероятно, смогу уговорить его остаться в Штатах, когда он туда приедет».

Том с улыбкой писал эти строки, потому что в это же время они с Дикки говорили о том, что зимой хорошо бы прокатиться вокруг греческих островов, а Дикки отказался лететь домой даже на несколько дней, если только его матери не станет хуже. Они говорили еще и о том, что январь и февраль, два самых скверных месяца в Монджибелло, неплохо было бы провести на Майорке. Том был уверен, что Мардж с ними не поедет. Обсуждая будущие поездки, они с Дикки исключили Мардж из своих планов, хотя Дикки и оплошал, сообщив ей, что зимой он с Томом куда-нибудь съездит. Дикки такой открытый, черт его побери! А теперь, хотя Том и знал, что Дикки твердо решил, что едут они вдвоем, Дикки был более обычного внимателен к Мардж, вероятно, потому, что понимал: одной ей будет здесь скучно и с их стороны очень некрасиво не пригласить ее с собой. Дикки с Томом попытались смягчить ее огорчение, представив дело так, что вокруг Греции они будут путешествовать наихудшим, самым дешевым способом, в судах, перевозящих скот, спать будут вместе с крестьянами на палубе и всякое такое, – в общем, путешествие не для девушки. Но Мардж все равно расстроилась, и Дикки постарался почаще приглашать ее к себе на обед и ужин. Иногда, когда они, возвращаясь с пляжа, поднимались в гору, Дикки брал Мардж за руку, хотя Мардж не всегда позволяла ему это делать. Подчас она вырывала руку сразу же, притом делала это так, что Дикки казалось, что ей до смерти хочется, чтобы он снова взял ее за руку.

А когда они предложили ей поехать вместе с ними в Геркуланум, она отказалась.

– Я лучше останусь дома. А вы, мальчики, развлекитесь, – сказала она и попыталась весело улыбнуться.

– Ну не хочет, и не надо – сказал Том Дикки и тактично удалился к себе, чтобы они, если им этого захочется, могли побеседовать с Мардж на террасе.

Том сидел на широком подоконнике мастерской Дикки и, сложив на груди загорелые руки, смотрел на море. Ему нравилось смотреть на голубое Средиземное море и думать о том, как они с Дикки плывут под парусом куда глаза глядят. Танжер, София, Каир, Севастополь… К тому времени, когда у него кончатся деньги, думал Том, Дикки так к нему привяжется, что сочтет само собой разумеющимся, если они и дальше будут жить вместе. Они с Дикки вполне могли бы жить на те пятьсот долларов, которые Дикки получал ежемесячно. Он услышал, как Дикки что-то говорит на террасе умоляющим тоном, а Мардж односложно ему отвечает. Потом стукнула калитка. Мардж ушла. А ведь она собиралась остаться на обед. Том слез с подоконника и пошел к Дикки на террасу.

– На что-то обиделась? – спросил Том.

– Да нет. Просто ей кажется, будто мы решили обойтись без нее.

– Но ведь мы предлагали ей поехать с нами.