Глушь - Арне Даль (2019)

– Он кашлянул и говорит: «Это Август Стен. С кем я говорю?» А я как заору, чертов телефон аж чуть не взорвался: «Хаммарбю – чемпион! Победит любого он! Лучший клуб на всю страну, мы болеем за Хаммарбю!»

На этом запись обрывалась.

Бергер закрыл глаза и прослушал ее еще раз.

Да уж, не июнь и не июль, подумал он. Август.

Август Стен.

Начальник отдела разведданных СЭПО. Бергер сидел неподвижно, чувствуя, как его заливает жгучая грусть.

«Надежными контактами» Молли в СЭПО оказался Август Стен.

Важная шишка, стоявшая за смертью Силь.

Молли звонила ему вчера. И получила информацию об имени, под которым прожила несколько лет Йессика Юнссон.

У них явно сохранились доверительные отношения.

И вся история пребывания здесь на севере зиждилась на лжи.

Как бы он ни хотел этого избежать, пора серьезно поговорить с Молли. Бергер вынул наушники, достал свой мобильник и включил короткую запись, на которой пальцы Блум стучат по кнопкам спутникового телефона. Включил не украдкой, наоборот, даже протянул ей мобильный.

Но в эту секунду зазвонил спутниковый телефон. Бергер убрал мобильный, Блум нажала на кнопку ответа по громкой связи и сказала:

– Да?

– Здравствуйте, – произнес в динамике мужской голос. – Не уверен, туда ли я попал. Я разговариваю с инспектором уголовной полиции Эвой Лундстрём?

– Совершенно верно, – ответила Блум.

– Это доктор Андреас Хамлин из судебно-психиатрической клиники в Сетере. Не знаю, помните ли вы меня.

– Да, конечно. Человек с айпадом из Сетера. Что-то случилось?

– Вы просили меня позвонить, если Карл Хедблум снова получит что-нибудь по почте. И сегодня ему действительно пришло письмо.

– Вы его открыли? – спросила Блум.

– Да, очень осторожно. Внутри в сложенном пустом листе формата A4 был белый порошок, который мы отправили на анализ. Думаю, мы оба знаем, чем он оказался.

– Коктейль из метамфетамина и феназепама. Нужно обращаться с ним очень аккуратно и сразу же отправить в НЭКЦ. Это крайне важно.

– Я собираюсь немедленно послать туда курьера, – сказал Хамлин.

– Подождите, – вклинился в разговор Бергер. – Это Линдберг, второй полицейский, приезжавший в Сетер. На конверте есть почтовый штемпель?

Раздался шелест переворачиваемого листа бумаги.

– Да, – ответил Андреас Хамлин. – Обычные марки и штемпель. Имя отправителя не указано.

– На штемпеле проставлена дата?

– Немного смазана, но видна. Письмо проштамповано двадцать третьего ноября. То есть вчера.

Бергер и Блум переглянулись. Бергер продолжил:

– А место отправления пропечаталось? На штемпеле? Город?

– Что-то такое есть, да. Сейчас посмотрю. Скугос. Даже не знаю, где это находится.

– Зато я знаю, – сказал Бергер и положил трубку.

Потом встал и обратился к Блум:

– В Скугосе живет Ди. Черт! Это Йессика Юнссон, чтоб ее, сообщает, что она думает похитить Ди.

Блум выглядела совершенно ошеломленной. Она подошла к стене и посмотрела на ряд портретов. Убрала троих, мужчин и мальчика: Расмуса Градена, Эдди Карлссона и Андерса Хедблума. Остались только женщины: Хелена Граден, Метте Хеккеруп, Лена Видстранд, Фарида Хесари, Элисабет Стрём и Йована Малешевич. Все они были темноволосыми, с полу-длинными волосами и разными вариантами каре.

Блум вернулась к столу и начала копаться в обувной коробке. Достала пожелтевшую фотографию, снова подошла к стене и показала на изображение восьмилетней Йессики Юнссон с четырехлистным клевером. Прямо под ней Молли прикрепила снимок, на котором та же девочка, только немного помладше, сидела на коленях у своей мамы Эвы.

Эва Юнссон, урожденная Хульт, была темноволосой и незадолго до смерти носила прическу каре средней длины.