Где скрывается правда - Кара Томас (2019)

– Неважно, смотри. – Она показывает на брюнетку с настолько широкой улыбкой, будто говорящей: «Глядите, вот мои гигантские зубищи и десны во всей красе».

Энн Мэри Джонс. Для подписи под фотографией она выбрала цитату из сериала «Секс в большом городе».

– Помнишь ее? – спрашивает Кэлли.

Я почти не знала Энн Мэри Джонс: она казалась мне такой же скучной, как и ее имя. Джослин не приводила ее к нам домой, потому что мы вообще не приглашали к себе друзей. И Энн Мэри нельзя было назвать ее подругой – они с Джослин вместе работали в пекарне.

Джослин любила свою работу, хотя ей приходилось вставать для этого в полпятого утра. Она работала за прилавком, взвешивала сахарное печенье и перевязывала веревкой коробки с тортами. Надеялась, что начальник в конце концов позволит ей помогать ему с выпечкой и украшением. У сестры всегда была твердая рука, как у скульптора. Когда мы играли на заднем дворе, она мастерила для меня фей из палочек и листьев, привязывая крылышки из лепестков травинками к их спинам с такой легкостью, как будто это были нитки.

– Она пару раз ходила в кино вместе с Лори и Джослин, – говорит Кэлли.

Точно, вспоминаю я. А Джослин на это жаловалась, потому что Энн Мэри никто не звал. Джос говорила об Энн Мэри так, будто быть с ней в одной комнате было равносильно наказанию, но Лори никогда не отказывалась от возможности завести новых друзей.

– Она до сих пор живет здесь? – спрашиваю я.

Кэлли кивает.

– Судя по всему, теперь она Энн Мэри Хан. Помнишь «Лодочную станцию Ханов»? Наверное, вышла замуж за одного из сыновей.

Знаю: лучше не питать надежд. Джослин никому не сказала, почему и куда уехала, и тем более не сообщила бы прилипале с места летней подработки. Но если Энн Мэри вышла замуж за толстосума – правильнее сказать, за фейеттскую версию толстосума, – то она, вероятно, считает себя важной персоной. А такие люди знают многое или, по крайней мере, думают, что знают.

***

Энн Мэри Хан живет в простом двухэтажном доме; так что, если она и надеялась, что ее муж раскошелится на большой безвкусный особняк, ее мечта явно не сбылась. Мне это становится ясно, едва Кэлли представляется двоюродной сестрой покойной Лори Коули, и Энн Мэри, просияв, приглашает нас войти. Мы хвалим ее дом, а она бесстыдно отвечает, что «неплохо устроилась».

В гостиной, выходящей в прихожую, во всю глотку орут двое детей.

– Ой, я сейчас, – говорит Энн Мэри. – Подготовительная школа работает только до июня, поэтому летом мне некому помочь.

Кэлли сочувственно цокает языком, а я думаю: какая, на фиг, помощь нужна безработной домохозяйке? Я гляжу в одну точку на стене, чтобы лицо не выдало моих мыслей. Стенка выкрашена в голубой и украшена черными переводными буквами, гласящими: «Живи. Смейся. Люби».

На рамках фотографий тиснения с надписью «Семья». Складывается ощущение, будто Энн Мэри старается себя в чем-то убедить.

Мне приходится фыркнуть, потому что Кэлли глядит на меня.

– А мне это кажется милым, – говорит она.

В гостиной Энн Мэри включает мальчикам DVD-диск с «Вигглзами». DVD-диск. Типичный Фейетт. «Нетфликс» тут никто не признает.

У мальчиков светлые волосы. Обоим меньше пяти. Один из них глядит на нас с Кэлли, задрав верхнюю губу при виде незнакомых людей. Другой воет, чтобы ему дали желейных акулят, а Энн Мэри отрезает, что даст их после обеда.

– Ох уж эти детки. – Она возвращается к нам в коридор с такой широкой и неправдоподобной улыбкой, что мне приходится отвернуться. – Надо же, вы так выросли. С ума сойти.

Энн Мэри предлагает сесть «сзади». Она провожает нас к столу на веранде и спешит в дом, а через несколько минут возвращается с картонной коробкой сока, чашками и двумя бутылками воды.

Энн Мэри ставит локти на стол и кладет подбородок на сложенные руки. Сложно сказать, на кого из нас она глядит: на меня или на Кэлли. Ее выпуклые, как у померанца, глаза не сфокусированы.