Ранняя пташка - Джаспер Ффорде (2019)

– Мы знаем одну укромную ферму в Линкольншире, – медленным убедительным тоном произнес женский голос, – где живет миссис Бакли. В июле там созревает горох.

Я обернулся. Рядом с «Бьюиком» стояла женщина, дружелюбно улыбающаяся, с седыми волосами, забранными в пучок, она была в белой блузке и красном платье, с надетым поверх кухонным фартуком. Это была миссис Несбит, какой она появлялась на бесчисленных эмблемах и рекламных роликах, – но не нынешняя миссис Несбит: это была гораздо более молодая Заза Леш, выступавшая в этой роли восемью миссис Несбит раньше. Судя по всему, она не понимала, где находится, и в ней присутствовало мерцающее ощущение чего-то другого – словно она не являлась частью сна, а вторглась в него извне.

Я понял, что добавил к сну и более молодую Зазу.

– Привет, – сказал я.

Раздался треск статического электричества, и она заговорила снова. Однако хотя звуки голоса вроде бы доносились со стороны миссис Несбит, слова не соответствовали движению ее губ. Заза была той, из кого исходил голос, но говорила не она. Это была миссис Несбит, и в то же время не была, точно так же как я был одновременно и самим собою, и Доном Гектором.

– Младший консул Уортинг? – спросила она, и ее голос словно раскаленной докрасна иглой прожег дыру в моем сознании.

Я почувствовал, как поднимаюсь из Сонного состояния, подчиняясь боли, которая подвела меня вплотную к пробуждению, и на какое-то мгновение увидел смутные очертания Клитемнестры, открытую дверь в гостиную и часы на ночном столике, после чего снова провалился в Сонное состояние.

– Спокойно, Чарли, ты нужен нам спящий. Итак: как ты думаешь, кто ты такой?

– Я думаю, что я… Дон Гектор.

– Весьма самонадеянно с твоей стороны, ты не находишь? Опиши «Бьюик».

– Он синий, цвета неба, – сказал я, – не новый, на корпусе много повреждений, ржавчины, на решетке радиатора наклейка «Автомобильной ассоциации», наклеена криво.

Миссис Несбит снова улыбнулась. Она смотрела на меня, однако ее глаза меня не видели. Она не воспринимала то, что наблюдал я. По сравнению с окружающей обстановкой миссис Несбит казалась более ярко окрашенной, и ее полностью окружала тонкая искрящаяся аура.

– Расскажи о своем детстве.

– С рождения Приют, – сказал я, – страховку не выплатили. Меня не усыновили из-за моей башки, а также потому, что я откусил ухо Гэри Финдли.

– Не ты – другой ты. Я хочу узнать о Доне Гекторе.

– Тут я ничего не могу сказать, – возразил я, – мне только снится, что я – это он.

Однако что-то все-таки было, как и тогда, когда я был мужем Бригитты. Смутное, туманное, затаившееся на задворках моего сознания, подобно сидящей на ветке скопе: я совсем маленький, несусь со всей скоростью на трехколесном велосипеде по застеленному ковровой дорожкой коридору в большом сельском особняке, пытаясь удрать от чего-то – думаю, от горя.

– Я катался на детском велосипеде, – сказал я. – Это случилось через неделю после Весеннего пробуждения, и я помню ощущение того, что мамы нет. Я чувствую утрату.

И это действительно было так – воспаленный комок пустоты упрямо не желал покидать мою грудь. Ту же самую пустоту я испытывал в Приюте, когда предполагаемые родители проходили мимо не моргнув глазом, спеша к другим детям, к тем, кого не выделило, не обособило прикосновение асимметрии.

– Хорошо – ты включился. А теперь слушай внимательно. Здесь где-нибудь поблизости есть валик?

– Какой еще валик?

– Восковый валик.

– С записанной на нем музыкой? В квартире таких много.

– Нет – во сне. Нам нужен валик – и ты должен его найти. Поройся в укромных уголках сознания Дона Гектора.

Я огляделся вокруг. Помимо дерева, скатерти с яствами и машины виден был только Морфелей, возвышающийся у самого горизонта.

– Тут стоит храм Морфея. Примерно в полумиле.

– Хорошо. Попробуй попасть туда. Как мы уже выяснили, самое лучшее – проехать это расстояние на «Бьюике».