Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

– Сокрытие предполагает сознательное решение утаить правду.

– Да. В какой-то момент она поняла, что беременна, и намеренно стала отрицать это. Любопытно, что она была не единственной. Это заговор молчания. Люди, окружающие девушку, обычно не хотят, чтобы она забеременела, поэтому не замечают физических изменений или делают вид, что не замечают их, а это подыгрывает принципу отрицания.

– Значит, вы не верите, что Кэти впала в состояние диссоциации?

– Я никогда такого не говорила. Я считаю, что в психологическом смысле невозможно весь срок беременности находиться в состоянии диссоциации. Кэти, как и многие другие совершившие неонатицид женщины, с которыми я говорила, сознательно отрицает свою беременность. Но все же затем многие неосознанно впадают в состояние диссоциации во время родов.

– Что вы имеете в виду? – спросила Элли.

– Когда наступает момент истины, эти женщины испытывают сильный стресс. Защитный механизм, имевшийся у них в запасе, – отрицание – разрушается при появлении младенца. Им приходится дистанцироваться от происходящего, и большинство женщин – Кэти в том числе – скажут вам, что у них было ощущение, что это происходит не с ними или что они видели себя, но не могли остановить происходящее, – настоящий опыт вне тела. Иногда появление ребенка даже вызывает временный психоз. И чем меньше в тот момент у женщины связь с реальностью, тем с большей вероятностью она может навредить своему новорожденному.

Рассмотрим случай с Кэти. Благодаря опыту ее брата она жила с весьма примитивным сценарием выживания в голове, полагая, что если мама и папа обнаружат ее секрет, то ее отлучат от Церкви и прогонят из дому. Так что в голове у нее засела тайная идея о том, что в каком-то смысле хорошо избавляться от своих детей. И вот у нее начинаются роды. Она больше не может отрицать существование ребенка, поэтому делает с ребенком то, что, как она опасается, может случиться с ней, – выбрасывает его. Состояние диссоциации длится достаточно долго, за это время происходит рождение и убийство, а потом она возвращается к отрицанию как защитному механизму, поэтому при встрече с полицейскими сразу же говорит, что не рожала ребенка.

– Откуда вы знаете, что она была в состоянии диссоциации?

– Когда она говорит о родах, то немного отключается. Она не полагается на другие защитные механизмы, например на отрицание или на что-то более примитивное.

– Погодите минутку, – останавливаясь, сказала Элли. – Кэти призналась, что родила?

– Да, у меня есть запись на ленте.

Элли покачала головой, почему-то почувствовав, что ее предали:

– Когда Куп ее прессовал, она не поддалась.

– Ничего необычного нет в том, что клиент признается в чем-то очень важном судебному психиатру, в чем не признался клиническому. В конце концов, я говорю с ней не для того, чтобы успокоить, а чтобы уберечь от тюрьмы. Солгав мне, она наносит себе вред. Моя задача в том, чтобы открыть банку с червями, а задача клинического психиатра – помочь запихнуть их обратно.

Элли подняла взгляд:

– Она сказала вам также, что убила младенца?

Психиатр помедлила:

– По сути дела, нет. Она говорит, что до сих пор не может вспомнить два важных момента: зачатие ребенка и убийство.

– Могла она в том и другом случае находиться в состоянии диссоциации?

– Вполне возможно, что она впала в это состояние как при родах, так и при убийстве. Фактически, раз ее воспоминания полностью не совпадают с судебными документами, которые вы мне предоставили, расхождения указывают именно на это. Но что касается секса… ну, об этом такие женщины обычно не забывают.

– А что, если для нее это был травмирующий опыт? – спросила Элли.

– Вы имеете в виду изнасилование? Возможно, но обычно женщины признаются, что их изнасиловали, если только кого-то не защищают. Чутье подсказывает мне, что здесь в истории Кэти есть что-то еще.

Элли кивнула:

– А убийство?