Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

– Ага, – пробормотала Кэти, вопреки моим ожиданиям не выказавшая никакого энтузиазма.

– Ты в порядке? – Я в тревоге приподнялась на локте.

– Просто устала. – Кэти выдавила из себя улыбку. – Мы немного поговорили о суде, и это меня утомило. – Через секунду она добавила: – Я сказала ему, что ты всем будешь говорить, будто я чокнутая.

Я бы не стала использовать это выражение, но вот вам, пожалуйста.

– Что думает Джейкоб?

– Он сказал, ты хороший адвокат и знаешь, что делаешь.

– Умный мальчик. Что еще он говорил?

– Так, всякое, – пожав плечами, тихо сказала Кэти. – Рассказывал о себе.

Откинувшись назад, я заложила руки за голову:

– Скажи, сегодня он здорово разозлил твоего отца?

Ответа не последовало, и я подумала, что Кэти заснула. Я вздрогнула, когда Кэти проворно выскочила из кровати и задернула шторы.

– Эта луна, – пробормотала она. – Такая яркая, что не уснуть.

Шторы-плиссе в спальне были темно-зеленого цвета с желтоватым отливом, как и все другие шторы в доме. Это одна из особенностей, по которой можно отличить амишский дом от американского, – цвет штор, а еще отсутствие электрических проводов, идущих к дому.

– Почему у вас все шторы зеленые? – спросила я, уверенная в том, что для этого нет объяснения, как и для всякой другой странности в жизни амишей.

Кэти отвернула от меня лицо, голос был хрипловатым. Если бы заданный мной вопрос не был таким приземленным, я подумала бы, что она плачет.

– Потому что, – ответила она, – так было всегда.

У меня вошло в привычку по утрам ограничиваться кофе, поскольку я уверилась, что если не буду следить за собой, то, распрощавшись с Фишерами, вынуждена буду прибегнуть к ангиопластике. Но в день последнего предварительного слушания, когда я спустилась на кухню в сногсшибательном красном костюме, Сара подала мне блюдо с яйцами и беконом, оладьями, тостом и медом. Она даже заставила меня взять добавку. Она кормила меня, как Аарона и Сэмюэла, работавших не покладая рук по многу часов в день.

После минутного раздумья по поводу моих триглицеридов я съела все, что было на тарелке.

Пока я ела, Кэти стояла у раковины и мыла миски и кастрюли, использованные при готовке. На ней было бледно-лиловое платье и ее лучший фартук – воскресное одеяние, – надетое для поездки в суд. Хотя она не должна была присутствовать на слушании, мне хотелось, чтобы судья понял: девушка по-прежнему находится под моей защитой.

Кэти повернулась, чтобы поставить на столешницу вымытую миску, но миска выскользнула у нее из рук.

– Ой! – вскрикнула она, стараясь поймать миску и не дать ей упасть на пол.

По счастью, ей это удалось, и она прижала миску к животу, но от ее резкого движения локтем со столешницы упал кувшин, разлетевшись по полу осколками. На кухонный пол пролился апельсиновый сок.

Взглянув на этот разгром, Кэти расплакалась. Сара мягко пожурила ее на их диалекте, а Кэти опустилась на колени и принялась собирать самые крупные осколки разбитого кувшина. Я положила салфетку на стол и тоже опустилась на пол, чтобы помочь ей.

– Ты нервничаешь.

Кэти покачалась на пятках:

– Просто… вдруг, Элли, до меня дошло…

Вклинившись между нами, Сара принялась вытирать пол кухонным полотенцем. Я встретилась взглядом с Кэти поверх сильной спины Сары и улыбнулась:

– Доверься мне. Я знаю, что делаю.

Я знала, что Джордж Каллахэн не мог оставить незамеченной Кэти, которая с безмятежным и скромным видом сидела на скамье в коридоре рядом с кабинетом судьи. Он все время вглядывался из-за спины секретаря, пришедшего на закрытое слушание, в приотворенную дверь, через которую была видна Кэти.

– Что здесь делает твоя клиентка? – наконец прошипел он.

Я демонстративно вытянула шею, сделав вид, что рассматриваю Кэти:

– Думаю, молится.

– Ты знаешь, о чем я.