Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

– К несчастью для вас и вашей клиентки, то, что сказал в ответ мистер Каллахэн, также вполне обоснованно. У нас здесь под следствием обвиняемая в убийстве, а не в краже пачки жевательной резинки. Безответственно прекращать столь важное судебное разбирательство. И хотя мы все подтверждаем, что в коллегии присяжных не будет ни одного амиша, суть в том, мисс Хэтэуэй, что, в каком бы суде Америки ни рассматривалось это дело, ваша клиентка не получит присяжных из своей общины. Во всяком случае, в Ланкастере условия для нее благоприятны – двенадцать человек, ежедневно работающие в общине с амишами. Двенадцать человек, чуть лучше знакомые с жизнью своих амишских соседей, чем средний срез населения Америки. – Она взглянула прямо на меня. – Я намерена отклонить ваше ходатайство о прекращении дела, мисс Хэтэуэй, но я благодарю вас за то, что вы подняли эту провокационную тему. – Судья положила ладони на письменный стол. – А сейчас, если у вас больше ничего нет, мне бы хотелось назначить дату выбора присяжных.

– Через три с половиной недели, – сказала я, расстилая чистую простыню на кровати во флигеле Элама. – Вот когда начнется суд.

Стоя напротив меня, Сара расправила постельное белье и с облегчением вздохнула.

– Не могу дождаться, когда все закончится, – проговорила она и, с тревогой взглянув на Кэти, спросила: – Тебе было там неприятно?

– Во время слушания Кэти сидела на скамье за дверью совещательной комнаты. На суде она будет сидеть рядом со мной за столом защитника. Прокурор не сможет негативно воздействовать на нее, потому что ее не будет на свидетельской трибуне. Отчасти поэтому мы решили вести защиту по линии невменяемости.

Кэти как раз надела свежую наволочку на последнюю подушку. При моих последних словах она вскрикнула так тихо, что мы с Сарой едва услышали.

– Может, хватит? Пожалуйста, перестаньте! – Страдальчески застонав, она повернулась и вышла.

Сара подобрала юбку, собираясь ринуться за Кэти, но я положила руку ей на плечо.

– Пожалуйста, – мягко произнесла я. – Позволь мне.

Сначала я не заметила ее, свернувшуюся калачиком в кресле-качалке. Закрыв дверь и присев на кровать, я воспользовалась стратегией, перенятой у Купа: молча ждала.

– Я не могу этого сделать, – не поднимая лица, сказала Кэти. – Не могу так жить.

Каждый нерв в моем теле напрягся. Как адвокат защиты, я слышала эти слова десятки раз – они обычно предваряли душераздирающее признание. В этой связи, даже если Кэти призналась бы мне, что хладнокровно убила ребенка, ради ее спасения я все же стала бы применять защиту по линии невменяемости. Но я также понимала, что буду бороться за нее с еще большим рвением, если по какой-то причине посчитаю, что в тот момент она не сознавала своих действий.

– Кэти, – сказала я. – Ничего мне не говори.

Эти слова озадачили ее.

– И ты говоришь это после того, как последние несколько месяцев нажимала на меня?

– Расскажи Купу, если считаешь нужным. Но если у нас не состоится разговор, к которому ты стремишься, я смогу построить намного более убедительную защиту.

Она покачала головой:

– Не хочу, чтобы, выступая на суде, ты лгала про меня.

– Это не ложь, Кэти. Даже ты в точности не знаешь того, что произошло. Ты говорила Купу и доктору Полаччи, что многое не можешь вспомнить.

Кэти наклонилась вперед:

– Но я помню.

У меня застучало в висках.

– Твои воспоминания постоянно меняются, Кэти. С тех пор как мы встретились, они менялись по меньшей мере три раза.