И ничего хуже, чем это противное спокойствие, быть не может. Потому что я знаю, что следует после затишья. Ничего хорошего.

Неужели его так взбесил наш крайний разговор?

Безусловно. Ведь я откровенно дала понять, что контроль ему подвластен не всегда. А зверь никогда не допустит, чтобы добыча играла с ним. Но я не добыча. И мне придется доказать ему это.

После душа я натягиваю на себя белую майку и трусики шорты, собирая на ходу волосы в свободную косу.

Спускаюсь на кухню, набираю стакан прохладной воды и, запрыгнув попкой на кухонный гарнитур, делаю неспешный глоток.

В этот момент раздается щелчок зажигалки Zippo, мгновенно разливая по телу леденящую дрожь паники.

Сглатываю остатки воды, слыша в девственной тишине слабое потрескивание сигареты, прежде чем до меня доносится табачный дым.

Как в замедленной съемке я поворачиваю голову в сторону незваного гостя и замираю. Вместе с ударами собственного сердца.

За столом сидит он.

Даже в тусклом освещении я вижу как равномерно вздымается широкая грудь мужчины, обтянутая белоснежной рубашкой с парой расстегнутых верхних пуговиц и закатанными по локоть рукавами.

Марат выглядит усталым.

Но в то же время неприступный. И совершенно бесчувственный. Как скала.

— Здравствуй, Тата.

Меня словно невидимой волной прошибает, когда я сталкиваюсь с холодным взглядом Хаджиева. Таким тяжелым и глубоким, что я едва не выпускаю кружку из рук и, чтобы не допустить этого, на ощупь опускаю ее в раковину.

— Я полагаю, сегодня ты не столь разговорчива? — раскатистый бас заполняет затянувшееся молчание, но ответа я так и не нахожу.

Волевые брови мужчины съезжаются к переносице, добавляя его каменному лицу пущей суровости.

— Я… я просто испугалась. Не ожидала тебя увидеть.

И это правда.

— Ждала кого-то другого? — удерживает под прицелом пронзительных синих омутов, жадно вдыхая дым в свои легкие.

— Никого, — прикладываю все усилия, чтобы мой голос звучал ровно.

Хмурится, зверюга, просверливая меня откровенным голодом, что заставляет его глаза металлом сверкать в полутьме.

— В правом нижнем шкафу. — Очередной приказ. — Достань то, что посчитаешь нужным.

Принимаюсь слезать со столешницы и только сейчас понимаю, насколько мое тело окаменело от переполняющего его волнения.

С трудом опускаю босые ноги на пол и открываю дверцу шкафа, где взору предстает эстетичная картина: множество различных бутылок с дорогим алкоголем.

Очень жаль, что в его не скромном баре отсутствует обычная минералка.

Хватаю первую попавшуюся стекляшку, мне плевать, чем он будет себя травить. Тянусь за стаканом и уже было хочу подать все на стол, как позади меня раздается зычный голос Хаджиева.

— Два стакана, Тата, — стегает своим безэмоциональным голосом подобно хлысту по спине.

Я даже пальцы на ногах поджимаю.

— Я не буду пить, — до острой боли закусываю губу, сжимая в дрожащих от возмущения руках бутылку с алкоголем.

— Я не спрашиваю будешь ты или нет. Я прошу достать два стакана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 17. Подчинись

Молча ставлю перед ним бутылку и два хайбола и следом усаживаюсь на высокий стул, занимая закрытую позу: скрестив на груди руки и закинув ногу на ногу.

Взбунтовавшиеся эмоции постепенно удается взять под контроль.

А мысли, чтобы подняться и накинуть на себя что-то сверху — не возникает. Даже несмотря на то, что мои соски просвечивают сквозь белую ткань майки.

После вчерашнего выступления это как минимум смешно.

Смерив меня оценивающим взглядом, Марат кивает, прежде чем безразлично потянуться за бутылкой алкоголя. Ловким движением избавляется от пробки и принимается разливать золотистую жидкость по стаканам.

— Не накормишь? — интересуется, не глядя на меня.