Когда герои падают - Джиана Дарлинг

— Не клади трубку, — поспешила сказать я, слишком потрясенная, чтобы смущаться из-за своей нужды. Дрожь в руках перешла на плечи и грудь. Я вибрировала, как второй двигатель на водительском сиденье. — Останься со мной.

Воцарилась тишина, словно рука, обхватившая мою щеку, держала меня неподвижно в течение одного долгого, глубокого вдоха.

— Елена, io sono con te. Я с тобой.

Я последовала за Адриано домой на автопилоте, мой мозг все еще был под огнем после погони.

Логически, отстраненно, я понимала, что все еще нахожусь в шоке. В моих конечностях был оцепеневший холод после огненного адреналина, в голове — какая-то приглушенная тишина, когда я медленно осознавала, что я в безопасности и жива.

Это не первый раз, когда адвокат по уголовным делам оказывался под прицелом испытаний своего клиента, но это был мой первый случай, и он оказал на меня глубокое влияние.

Только не так, как я могла себе представить.

По мере того, как я методично, атом за атомом, проникала в свое тело, я поняла, что чувствую не ужас и слабость, а ликование и победную ярость.

Эти ублюдки набросились на меня, пытаясь запугать, возможно, или похитить, в худшем случае, использовать меня как пешку против Данте или как сигнал для Каморры в целом.

Но им не удалось.

Впервые за всю свою жизнь я почувствовала, что вышла победителем из конфликта с мафией. Я чувствовала, что вся организация может напасть на меня так же, как они напали на мою семью в Неаполе, и я могу сразиться с ними лоб в лоб. Я могла показать им, что значит сражаться с Ломбарди, что значит противостоять женщине, у которой кончилась веревка.

То, что произошло, было больше, чем просто погоня.

Это был поворотный момент в моей жизни.

Я могла принять сознательное решение принять на себя ответственность за свои недостатки — гнев, насилие, безжалостность — за свои обстоятельства — Данте, Каморру, эту игру в коррупцию — или я могла поддаться им, вернуться к тому, чем я всегда была раньше, не выдержав жары этого нового существования по сравнению с моим предыдущим глубоким замораживанием.

Я могла отказаться от идеи быть героем и стать злодеем рядом с человеком, который, как я начинала понимать, был гораздо больше, чем просто герой.

Он был из тех, кто называл свою семилетнюю племянницу любовью всей своей жизни и смотрел эпизоды какого-то пошлого вампирского сериала, давая одинокой женщине немного общения. Он из тех, кто голыми руками разорвет кого-нибудь на части за то, что тот обидел его или его близких, но он также из тех, кто возьмет на себя вину за преступление женщины, потому что она была сестрой его сердца.

Он был всем, чего я боялась, и всем, чего я никогда сознательно не знала, что жажду.

И все это, сто девяносто пять сантиметров, сто килограммового британско-итальянского мужчины, могло быть моим.

Все, что мне нужно было сделать, это быть достаточно смелой, чтобы протянуть руку и взять его.

Coraggio [117].

Когда я выехала на улицу Данте в Манхэттене, мое дыхание участилось по совершенно иной причине, чем раньше. Почти вслепую я последовала за Адриано в частный гараж Данте под зданием.

Данте стоял на асфальте у лифта, одетый в свой неизменный черный цвет, его волосы были заметно взъерошены, а все тело напряжено, как прекрасно вырезанная скульптура в подземных тенях.

Как только я въехала по пандусу в помещение, он с силой рванул по бетону ко мне.

Только я припарковалась, я вылезла из машины, даже не потрудившись закрыть за собой дверцу.

Мои ноги коснулись земли, и я рванула вперед, преодолевая пространство, между нами, на своих огромных каблуках, каждый шаг был уверенным, будто у меня было плоский каблук.

Я не остановилась. Даже не замедлилась, когда приблизилась к нему.