Город клинков - Роберт Джексон Беннетт (2019)

Страж останавливается, чуть повернув голову, чтобы посмотреть на Мулагеш.

— Где Вуртья? — спрашивает Турин. — Где находится цитадель?

— Цитадель? Хм. Естественно, она во-он там. Там где всегда была…

И она тычет пальцем в сторону и уходит, не слишком мелодично напевая себе под нос.

* * *

Мулагеш идет туда, куда указала Страж. Турин даже не может точно сказать, правильно она идет или нет: здесь невозможно ориентироваться. Но вот толпы адептов все густеют и густеют.

Она идет, идет и идет вперед. Может, она прошла милю. А может, сорок миль. Как тут узнать? И вдруг она выходит из лабиринта белого камня и высотных домов, которые расступаются, словно придворные при виде монарха.

Цитадель кажется живым организмом, растущим и каменеющим на глазах, подобно кораллу глубоко под водой, — огромное, круглое, украшенное башнями сооружение, белеющее под луной. Из чего оно? Из костей? Кажется, что оно выточено из слоновой кости, и странно видеть сочетание кости и резьбы, стены, как коралл, раскрываются дыхательными отверстиями, а в центре подбираются и возносятся высокой и тонкой башней, острым осколком мрамора устремляющейся к небесам. А что там на вершине — окно?..

Мулагеш наблюдает за окном. И тут свет в нем смаргивает — чья-то тень закрывает его слева направо, словно кто-то проходит мимо.

— Значит, дома кто-то есть, — говорит себе Мулагеш. — Супер…

Остается один вопрос: кто там в домике живет?..

Турин быстро идет к стенам удивительного здания, над ней сплетаются ветви, и арки, и накренившиеся колонны. Песок под ее ногами сменяется камнем, возможно мрамором. Гладкие высокие ступени ведут вниз, во внутренности гигантского сооружения, а потом начинается длинный туннель. Мулагеш внимательно оглядывается, прежде чем войти: в конце концов, она — яркая красная мишень на фоне дворца из слоновой кости. Но дворец, похоже, пуст.

Она сама не знает, что ищет. Чудри ей не помогла, и Страж тоже, проклятье, не сумела помочь. Но там внутри кто-то есть — сама Вуртья или ее тень. И что делать, когда Турин найдет ее?

Она выходит во что-то вроде дворика и обнаруживает, что находится у подножия изгибающихся и куда-то уходящих лестниц. Их так много, этих лестниц, и они стремятся то вниз, то вверх, то даже в сторону, что глазам становится больно. На секунду Мулагеш чувствует себя так, словно вернулась в Мирград. А самое главное, на этих лестницах никого нет. Опять она осталась одна-одинешенька.

А ведь это неправильно. Это же, мать его, дворец, так где же все слуги? И прочий персонал? Кто здесь живет? Кто работает?

Она недовольно кривится, выбирает самую высокую лестницу и ступает на нее.

Время здесь обманчиво, и Мулагеш не знает, идет ли она по лестнице несколько минут или карабкается целые часы, переходя из одной комнаты цвета слоновой кости в другую такую же, останавливаясь перед каждой дверью и заглядывая в углы. Ноги начинают болеть и дрожат. Такое чувство, что она залезла на какую-то адски высокую гору.

В конце концов Турин приходит к окну. Оно высокое и продолговатое, а раму его украшает резьба, изображающая что-то вроде черепашьих щитков. Но она подходит, и выглядывает из него, и видит…

— Мать моя женщина… — ахает Мулагеш.

Перед ней расстилается Город Клинков, подобный лесу из башен и статуй, рядом с которыми улицы кажутся крохотными ниточками. Но на улицах, и в проулках, и на набережных каналов стоят тысячи и тысячи адептов, возможно, миллионы их; Турин никогда не видела столько людей — если адептов можно назвать людьми, — собранных в одном месте.

Однако отсюда она видит, где заканчивается Город Клинков — бледно-белые берега уходят в темное море. Однако море это выглядит… странно. На поверхности волн что-то качается, какие-то штуки, длинные и узкие, необычного вида: с одной стороны у них торчат копья, а из центра — какой-то странный шест.