Помнишь ли ты, Анаис? - Мишель Бюсси (2018)

Я украдкой рассматриваю каждую обложку. Пока Флориан не достал из коробки ни один альбом из тех, что я узнал на ярмарке, а ведь именно их он слушал нон-стоп в подростковом возрасте. «Нирвана», «Металлика» и прочие «Ангелы смерти».

Флориан разгибается, вставляет диск и нажимает play. Плеер скрежещет, как ржавая фреза, кажется, диск так и будет вечно крутиться вхолостую, но вот вступают полнозвучные гитары «Крэнберриз»[22], сотрясая балки чердака.

Zombie.

– Вау! – выдыхает Флориан. – Это было здорово!

Несколько долгих секунд он, закрыв глаза, отдается медленному, гипнотическому ритму, потом перещелкивает дальше. В динамиках стрекочет вступление ко второй песне. Звучат гитарные аккорды – самые знаменитые за последние двадцать лет.

– Wonderwall![23]– кричу я, как будто мы играем в «Кто первый».

– Отлично, пап. Вопрос был из простых. А вот это?

От мощного гитарного риффа дрожит пыльный пол.

– Легко! Ленни Кравиц! Are You Gonna Go My Way![24]

– Еще одну?

Звуки гитары внезапно становятся тише, новая мелодия сменила предыдущую.

– Группа «Ред Хот»! Californication![25]

– Ты силен, пап. Значит, не забыл мои уроки настоящей музыки, а?

Мы с Флорианом улыбаемся друг другу, и я задумываюсь, когда вот так общался с сыном в последний раз? Годы назад? До того, как он поступил в лицей, или позже?

Песни следуют чередой. Флориан ставит диск с французским роком. Мы с моим большим мальчиком ничего не говорим, ну почти ничего. Прислонясь к балкам, слушаем, роняем слово-другое о мелодии, одни песни прокручиваем, другие повторяем. Друг друга сменяют Les Nuits parisiennes группы «Луиза атакует», Onde sensuelle неповторимого – M-[26], L’Homme presse группы «Темные желания» и L’Apologie от «Матматаха».

Пользуясь случаем, решаюсь задать вопрос, когда Флориан меняет диск (ему любопытно послушать тот, на обложке которого нет пометки маркером). Я долго собираюсь с духом, мне неловко портить редкий момент близости, скрывая от сына подлинные намерения, наконец выпаливаю на одном дыхании:

– Раз уж мы устроили большой концерт твоей дикарской музыки, скажи, ты случайно не находил в коробке Nevermind? Я имею в виду «Нирвану». И других твоих любимых металлистов, «Металлику», «Перл Джем», «Массив Аттак»?

Флориан как-то странно смотрит на меня. Похоже, удивляется моей памяти.

– Нет, пап. Сам не пойму. Никаких следов.

– А «Ангел смерти»?

Детская улыбка озаряет лицо моего мальчика.

– Черт, ты прав. «Ангел смерти»! Это сила! Нет, в коробке ее не было.

Я хочу задать следующий вопрос, но Флориан продолжает:

– Наверное, дал их послушать приятелю, а он не вернул. Ничего, все по-честному. Большинство дисков в этой коробке я сам заиграл у друзей.

Я медлю – спросить? не спросить? Какому приятелю? Когда? Они общаются? Чувствую себя до ужаса нелепым и предпочитаю промолчать.

Между тем вступили «Скорпионз», и на чердаке задул ветер перемен[27].

Передохнув, Флориан берется за другие коробки, затормозив над той, где сложены его машинки.

– Смотри-ка, – замечает он, – пропали мои «пежо 205 GTI» и «рено спайдер».

Как будто балка рухнула мне на темечко. Я напрягаю помятые мозги, вспоминаю две машинки на стенде ярмарки-от-всех. Накатывает странное, сродни эйфории, чувство: я с самого начала был прав! Но смятение перед необъяснимым сильнее.

– А их ты не давал приятелю?

– Мою коллекцию? Ты издеваешься? До чего жалко, что машинки пропали. Особенно мой серый «спайдер».

Я мысленно сосредоточиваюсь на двух машинках, стоявших между плюшевыми любимцами и развивающими играми.

– Твой «спайдер» был желтый, мой мальчик.

– Серый, пап, я точно помню.

Я не спорю, но остаюсь при своем мнении.

Нет, сынок, он был желтый! Желтый, как на снимке, что я сделал в воскресенье на стенде, он лежит на моем столе, и белый «пежо» рядом.