Рулетка судьбы - Антон Чижъ (2019)

– Она вчера поскользнулась и царапнула лицо, – доложила Агата.

– Вот видишь! Ну давай, поспеши…

– Кто из нас поедет сегодня на рулетку?

– Там видно будет… Может, и вместе… Главное, Тимашеву не упусти… А лучше убеди сидеть в гостинице…

И тетушка мягко, с поцелуями в щеку, выпроводила Агату.

Какое-то нехорошее чувство не покидало ее. Агата Кристофоровна не могла понять, откуда оно взялось и в чем дело. Как будто забыла нечто важное и теперь мучается, чтобы вспомнить. Ни рулетка, ни даже смерть подруг тут ни при чем. Что-то совсем другое… Вот только что? Как разгадать ребус, которого нет?

Тетушка окончательно пришла в дурное расположение духа и отправилась на кухню варить кофе…

17

После утренней кутерьмы, отправки тела на санитарной карете, закрывания дома Живокини и выслушивания суровых указаний пристава Ерохин малость притомился. И теперь обычная прогулка по Большой Молчановке казалась ему приятным отдыхом. Он добрался до конца улицы, переходившей в Малую Молчановку, когда вдалеке, со стороны Трубниковского переулка показалась пролетка. Городовой обратил внимание, что извозчик не спешит, а за откидным верхом виднеется багаж, перевязанный веревкой. Чтобы по дороге не потерять.

Пролетка остановилась у дома Терновской. Пассажир никак не мог найти место, чтобы сойти, сугробы-то никуда не делись. Наконец шагнул на проезжую часть и, задрав полы добротного пальто, перебрался через снежный барьер.

Быстрым шагом городовой дошел до пролетки. Извозчик приветливо кивнул ему и приподнял мохнатую шапку. Ерохин заметил, что багаж привезен немалый. Чемоданы, баулы и даже походный сундук возвышались солидной горкой.

– Кто таков? – спросил он, указывая на господина, разглядывающего окно, забитое досками.

– Пассажир с Николаевского вокзала, – ответил извозчик. – С поезда приехамши…

Ерохин перебрался через сугроб, помянув недобрым словом дворника, и приблизился к господину. Тот не замечал его вовсе. Приник к стеклу и заглядывал внутрь дома.

– Что за сказки! – проговорил он. – Анна, открывай!

И стал стучать в стекло согнутым пальцем.

Городовой значительно хмыкнул. Господин приезжий оглянулся. Ему отдали честь.

– Прошу прощения, кто будете? – вежливо спросил Ерохин.

– А тебе, голубчик, какая печаль? Разве в Москве такие порядки завели строгие, чтобы городовые гостей проверяли? – Господин говорил без злобы, уверенно и спокойно.

Ерохин присмотрелся: мужчина солидный, пальто отличного сукна с бобровым воротником, в галстук брильянтовая заколка воткнута. Не из простых. Крутить ему руки не хотелось. Чего доброго, начнется скандал до небес.

– Извольте проехать со мной…

Господин выразил глубокое непонимание.

– Куда же ехать? Приехал уже…

– Тут недалеко…

– И не уговаривай, голубчик. Что за новая манера такая! Меня в доме ждут… Сейчас откроют…

– Анны Васильевны нет дома, – нашелся Ерохин.

– Как нет дома? – Приезжий уже сердился. – Что за чепуха? Где она?

– Извольте проехать, там дадут разъяснения…

Городовой был столь любезен, что помог господину забраться в пролетку, сам залез к извозчику и шепнул:

– К Столовому переулку езжай… И чтоб тихо мне…

Пролетка не спеша развернулась поперек улицы и поехала туда, откуда приехала. Самой короткой дорогой.

18

Доктор разглядывал пистоль с тем особым чувством, с каким ювелир любуется редким алмазом, а охотник доброй гончей. Врачебную профессию он явно выбрал не по душе.

– Великолепное мастерство, – сказал он, откладывая оружие на стол.

Пушкин полностью согласился и спросил, что было извлечено из виска жертвы. К нему подвинули медицинское корытце, в котором блестел стальной шарик.

– Павел Яковлевич, можете сравнить пули?