Рулетка судьбы - Антон Чижъ (2019)

Нет, барышня не тронулась умом. Она была в здравом рассудке. Агата увидела в ней то, о чем говорил Тимашев. Да, эта наследница задаст жару. Самовластная, богатая, ни перед кем не держащая ответ… Отца не пожалела и про Прасковью легко забудет. Как и не было лучшей подруги… Агата ясно, будто пророчество, увидела, что случится: Настасья, войдя в права наследства, продаст имение, продаст дом на Большой Молчановке и укатит в Париж. Там найдет какого-нибудь юного смазливого барона, станет баронессой Кто-Нибудь и окунется в такой водоворот развлечений, в котором сгорит наследство. По сравнению с тем, что грядет, рулетка покажется детской шалостью.

Смахнув глупые и никому не нужные слезы, Агата встала.

– Примите мои искренние соболезнования, мадемуазель Тимашева, – сказала она.

Настасья бросилась и сжала ее в объятиях. Теперь все можно…

– Милая мадемуазель Бланш, не грустите! И не смейте ни в чем себя винить. Вы не знаете, каким чудовищем был этот человек.

– Как вам будет угодно…

– Прошу вас, не печальтесь! – Тимашева тормошила Агату. – Хватит нам слез. Сегодня вечером едем на рулетку. Вы со мной?

– Вы же дали слово…

Она засмеялась.

– Раз нет того, кому дала слово, то и слово не действует! Прошу вас, составьте мне компанию… Вдруг выиграем много денег…

Молча поклонившись, Агата поторопилась уйти. Она больше не могла и не хотела находиться в обществе мадемуазель Тимашевой. Пусть Пушкин живьем сожрет ее, отныне не станет ни охранять, ни опекать эту барышню. С такими, как Настасья, ничего не случается. Живут себе припеваючи. А страдают и гибнут только те, у кого есть сердце. Бессердечным барышням ничто не угрожает.

14

Любимого племянника тетушка изучила вдоль и поперек. Не было секретом, что означает каменное выражение его лица.

– Ужель тюремная карета с кандалами ожидает на бульваре? – спросила она, склонив голову.

Пушкин вошел молча, пальто снял молча и повернулся с молчаливой угрозой.

– А у тебя на пиджаке прореха, – сказала Агата Кристофоровна. – И пальто порвал на груди… Маленьким себе такого не позволял.

Призывы к миролюбию пропали зря. Шутить Пушкин не был расположен как никогда.

– Тетя, – начала он строго, – будьте добры показать фотографию…

Агата Кристофоровна была невинна как младенец.

– Какую фотографию, мой милый?

– Ту, что прячете за спиной.

Она оглянулась. Зеркало прихожей подло раскрыло ее уловку. Непростительная ошибка.

– Ах, эту… – сказала она, помахивая снимком, как веером. – Тебе зачем?

– Почему скрыли от меня?

– От тебя? Да разве от тебя что-то скроешь… Ты же сыщик.

– Зачем соврали про Полину Завадскую?

Вот теперь шутки в самом деле кончились. Тетушка вошла в гостиную. Пушкин двинулся за ней, как конвой. Она села на любимый диванчик. Который настрадался под игом Тимашева. И теперь радостно принял хозяйку.

– Я не хотела вспоминать об этой женщине… Никогда больше…

Пушкин стоял над ней, чтобы быть на высоте. С тетушкой это было непросто.

– Что ужасного она совершила?

– Если узнал, кто она… – Агата Кристофоровна глянула на лицо барышни, почти замазанное чернильным отпечатком ее пальца. – …знаешь, почему о ней забыли.

Логика была несокрушима.

– Хотел услышать вашу версию…

– Она ничем не отличается от той, что разболтал тебе негодный Лабушев… Не мог удержать язык за зубами…

– У него не было выхода, – сказал Пушкин и сел рядом с тетушкой. Высота положения ему надоела. С тетушкой она все равно бесполезна.

Совсем некстати Агата Кристофоровна погладила его по щеке.

– Какой ты стал суровый и жесткий, мой милый Пи…

На миг Пушкин ощутил такую теплоту и нежность, что мог растаять. Что было для него непозволительной роскошью. Броня должна быть крепка.

– Верно, что Амалия Тимашева выиграла после того, как Полина украла все деньги? – спросил он.

Тетушка молча кивнула.