Рулетка судьбы - Антон Чижъ (2019)

– Подруга моя, мадам Львова… Знаете ее? О, такая очаровательная дама… Она всегда говорит мне: «Будь внимательна, моя милая, не теряйся в городе». А я, как нарочно, вечно теряюсь и все путаю…

Кажется, экономка теряла терпение.

– Скажите толком, что вам нужно.

– О, простите мою рассеянность… – Агата беззаботно покачала головкой. – Мадам Львова велела передать привет своей старинной подруге… Так и сказала: «Пойди, моя милая, передай привет моей дражайшей подруге и наилучшие пожелания, надеюсь, не забыла после Висбадена». А где живет ваша подруга, спрашиваю ее? Тут мадам Львова мне и говорит: отправляйся на Большую Молчановку, моя милая, в особняк, что напротив дома Терновской, там и спросишь… Но, видно, все напутала… Буду другой особняк искать… Или лучше вот: пойду в участок, там буду спрашивать… Полиция всех знает, кто где живет… Прощайте, моя милая, не стойте на морозе, это вредно для кожи…

Агата повернулась, чтобы уйти, но экономка поймала ее за локоть.

– Да что вы все спешите, торопитесь, – сказала она, прихватывая крепко. – Вон замерзли как, на ресничках иней… Идемте ко мне… Чаем угощу, подумаем, где ваша подруга живет…

Как ни упиралась Агата, ее вежливо волокли в дом. Она уже подумала применить коронный удар, чтобы освободиться. Тем более Агата Кристофоровна точно указала: не входить в дом. Но любопытство и уверенность в своих силах оказались сильнее. Чутье и сердце Агата перестала слушать. Наказав их за прежние ошибки.

19

Портье Кротков никак не мог взять в толк, что от него хочет этот господин. Если мальчика послать в 21-й номер, дело простое. А тут – что за загадки? Если бы не фигура пристава Ермолова за спиной этого господина, портье и разговаривать бы не стал. Но принужден был оказывать глупейшую услугу.

– Давайте поищем по-другому, – сказал Пушкин. – Нужна одинокая дама средних лет, без особых примет, среднего роста, нечасто появляется, проживает на втором или третьем этаже. Номер не из лучших, но удобный…

– У нас в «Лоскутной» все номера покойные и удобные, – сообщил портье. Ничего другого он не мог сказать. Дам в гостинице проживало много. Но под описание никакая не подходила. О чем Кротков сообщил назойливому господину. Кажется, пристав был на его стороне…

– Когда мадемуазель Тимашева въехала в 21-й номер?

Портье полистал книгу записи постояльцев.

– Извольте… Двадцать третьего декабря…

– Одна точка есть, – сказал Пушкин, не замечая, удивления в глазах портье. – Дама, которую мы ищем, приехала на неделю или две раньше…

Это сколько страниц просмотреть? А про чаевые и думать нечего. Кротков развернул книгу.

– Извольте сами проверить, хоть за месяц…

Почерк у портье был не лучший. Грамоте сам обучался. Чтобы разобрать каракули, Пушкину пришлось напрягать логику.

– А это кто? – Он указал пальцем в приехавших двадцатого декабря.

Кротков покосился на запись.

– О, эта мадам вам не подходит – она проживает с дочерью.

В книгу постояльцев дети не вписывались.

– Сколько лет дочери?

Портье задумался.

– Барышня в возрасте… Я бы сказала, засидевшаяся…

Что означало: дурнушка, которой не хватает приданого выйти замуж.

– Мадам в номере?

– Нет, отбыли, – ответил Кротков, глянув на ключницу.

– Когда видели ее в последний раз?

– Вероятно… Вероятно… Вчера или даже третьего дня… Они часто отлучаются… Как понимаю, осматривают монастыри Москвы…

Пушкин потребовал ключ. Только кивок пристава заставил портье нарушить правила гостиницы. Оставив за стойкой помощника, Кротков повел полицейских на второй этаж, в номер 29. Прежде чем открыть, постучал. И только убедившись, что не принесет беспокойства жильцам, открыл замок.

Дверь распахнулась. В нос ударил резкий запах. Портье поморщился.

– Какое безобразие, почему в номере не убирали. – Он хотел сунуться. Но его остановили. Приказав ждать в коридоре.