Рулетка судьбы - Антон Чижъ (2019)

Он вернулся в гостиную. Проверив занавески, отодвинув кресла и обыскав буфет, Пушкин много узнал о хозяйских привычках Терновской. Даже ознакомился с памятными фотографиями. Но и только. Для очистки совести и руководствуясь привычкой доводить розыск до конца, он поискал в прихожей. Хотя заранее знал результат. Последнее, что вызывало интерес – рабочий стол с этажеркой.

На узком конторском стуле сидеть было крайне неудобно. Пушкин стал аккуратно, чтобы не испортить порядок, вынимать бумаги. Одни за другими.

Интересы мадам Терновской были не сказать чтобы обычные для женщины ее возраста. Анна Васильевна работала со сведениями… по биржевым торгам. В бумагах перечислялись котировки акций с лондонской, парижской, нью-йоркской и даже берлинской биржи. Не говоря уже о петербургской. Судя по записям, Терновская отслеживала графики курсов, как настоящий биржевой маклер. Бегло просмотрев бумаги почти во всех секциях этажерки, Пушкин сделал вывод: Анна Васильевна играла на бирже. И, вероятно, зарабатывала. Но сколько бы он ни искал, не попалось ни одного листка с черными и красными цифрами, какие были в недоставленных письмах. Зато среди бумаг, воткнутая будто случайно, торчала записка. А в ней всего одна строчка, написанная от руки:

«Обещаю, ты получишь то, на что так давно имеешь право. Твоя П.».

Конверта для записки не оказалось. Как и даты, когда была прислана. Пользуясь тем, что некому осудить дурной поступок, Пушкин сунул записку в черный блокнот. И затянул резинкой.

Оставался вопрос, где Терновская хранила купленные акции. Сохранных расписок от банков не попадалось. Неужели еще раз обшаривать дом? Он посмотрел на пол. На паркете виднелась еле заметная полоска, как будто столик часто перемещали. Пушкин встал и немного толкнул столешницу. Столик послушно сдвинулся. В ножках были небольшие колесики. Чтобы с удобством перемещать по конторе. Оставалось толкнуть сильнее.

Этажерка отъехала. За ней в стене открылась ниша, почти целиком занятая сейфом. Старая модель, какую поставили из Германии в конце 50-х годов. Даже нельзя сравнивать с современными английскими или американскими новинками. Они как крепость для денег. Старичок-немец казался скорее ненадежным бастионом. Каким бы древним сейф ни был, но сталь прочна и запросто не сдастся. Терновская могла успеть сунуть ридикюль в него. Оставалось придумать, как это проверить. Пушкин знал один коварный способ. Вернее, он знал странную привычку хозяев сейфов. Просунув руку в узкий проем между сталью и стеной, пошарил и вытащил ключ, висевший на крохотном гвоздике. Ключ мягко вошел в замочную скважину. После трех щелчков-поворотов дверца открылась.

Сейф хранил процентные бумаги. Сталелитейных заводов, бакинских нефтяных промыслов, пороховых фабрик Нобеля и торговых домов. Самые ходовые и выгодные. На глаз трудно оценить, но акции тянули не меньше чем на полмиллиона. Анна Васильевна оказалась чрезвычайно богатой дамой. Мало кто, так успешно вкладываясь в акции, жил столь скромно. Ее выигрыш в рулетку не казался чем-то невероятным. На акциях она заработала куда больше.

В глубине несгораемого ящика лежали пачки сторублевых ассигнаций. Пересчитывать купюры не имело смысла. Судя по толщине – не меньше тридцати тысяч рублей. А то и сорок тысяч. Возник неизбежный вопрос: почему огромное состояние на месте? Или убийца ничего не знал про них? Если Терновская не побоялась впустить его ночью в свой дом, вероятно, человек был ей знаком.

Вернув акции в сейф, Пушкин запер дверцу, засунул ключ в щель и установил рабочий столик на прежнее место. Он вышел в прихожую и толкнул дверь.

Перед крыльцом стояла барышня в короткой кацавейке с шапочкой-пирожком. Под мышкой зажат книжный том. Похожа на курсистку или приходящую учительницу. На Пушкина она взглянула с нескрываемым изумлением.

– Вы кто такой? Что вы тут делаете?

– Сыскная полиция… – только успел сказать он.