Рулетка судьбы - Антон Чижъ (2019)

– Согласен, Василий Яковлевич: нельзя брать в расчет бессонницу мадам Медгурст. Она в самом деле могла кого-то не заметить. Ночь ясная, но все-таки ночь, глаза пожилого человека…

– Вот и я о том же…

– Есть важный факт: Терновская не стала бы с ними распивать чаи.

– Почему же?

– Потому что относилась к посетителям с презрением. Лабушеву оставила по завещанию самовар, Рузо – сто руб-лей. Хуже пощечины.

– Тем более: причина убить. Войти и убить… Ты же говорил, что у Терновской в доме на полмиллиона акций…

– Причина вероятная, но ненадежная. – Пушкин сделал умоляющий жест. – Сейчас все узнаете… Уже на рулетке Лабушев и Рузо надоели Терновской советами. Она отказалась от их предложений проводить ее. И не стала бы пускать ночью в дом. Анна Васильевна прекрасно знала, что от нее нужно: деньги. У гостя, который был в ее доме, имелся особо важный повод. Важный для Терновской… Факт, который вам неизвестен: в ночь, когда мы расстались на Спиридоновской, в дом Терновской проник некто, у кого был запасной ключ. Были перерыты все бумаги, в которых она вела записи курсов акций.

– И что такого? Искал деньги…

– Логика не сходится: человек настолько свой, что у него есть запасной ключ от дома. Но не знает, что Терновская хранит акции и деньги дома, не веря банкам. Об этом все родственники знали. И что же он делает? Роется в записях. Вместо того чтоб искать, например, сейф. Который был рядом. Буквально руку протяни.

– Кто этот пронырливый лис? – спросил Лелюхин.

– К сожалению, упустил его. Лис оказался умнее: пришел в дом через сад Терновской на коротких охотничьих лыжах. Через него же сбежал. Сбежал умно: не по Кречетникову переулку, куда я послал городового, а вернулся назад, на Большую Молчановку. Через соседний сад… Лыжи сбросил в сугроб.

– Ну-ну. – Василий Яковлевич был удивлен. – В самом деле, лис… Что тут думать: он и убил Терновскую.

Ответил Пушкин не сразу.

– Убийца Терновской после выстрела имел в распоряжении ночь. Хоть весь дом перерой. Там ничего не было тронуто. Свечи остались гореть. Входная дверь аккуратно заперта на ключ. Пропали только деньги. И чашка разбита.

– Чашка разбита? – переспросил Лелюхин. – Смахнули со стола?

– Наверное… Есть другая гипотеза, требующая проверки.

– Давай ее сюда, сейчас мы ее пощупаем.

– Убийца так боялся трупа Терновской, что не захотел оставаться с ним ночью наедине. Подождал, пока заберут тело. А на другую ночь вошел в дом, чтобы закончить дело.

– Не гипотеза, а розовая водица, уж прости меня, – сказал Василий Яковлевич. – Так не бывает.

Пушкину оставалось согласиться.

– Спасибо, что отвергли ее, – ответил он. – Она слаба, потому что в ней большая доля непредсказуемости: если бы почтальон не поднял тревогу, Терновскую не скоро бы хватились. Трудно представить убийцу, который готов ждать.

– Постой. – Лелюхин опять похлопал его по плечу. – Мы совсем забыли: кому Терновская отписала наследство? Это же главная причина убийств…

Не стоило уточнять, что забыли не «мы».

– Тимашевой, – ответил Пушкин.

– Вот тебе и ответ.

– Только предположение…

– Опять теории? – возмутился Василий Яковлевич.

– Факты таковы: родную племянницу Терновская видела два раза в жизни – в детстве, когда Настасья приезжала с матерью, и вечером тридцать первого декабря, накануне игры. Обе не испытывали друг к другу нежных чувств…

– Вот уж новость, – только и мог сказать старый чиновник.

– Есть более важная. Терновская поменяла завещание утром тридцать первого декабря. Причем указала в нем выигрыш на рулетке.

Тут уж Лелюхин не стал скрывать удивления.

– Она знала, что выиграет?

– Так в тексте завещания. Тимашевой достается все: и дом, и акции с наличными, и выигрыш. Кому теперь выгодна смерть Терновской?

– Так ведь то и выходит, что…