Рулетка судьбы - Антон Чижъ (2019)

Пушкин не собирался обыскивать ящики и комоды. Ему хотелось заглянуть за двери. И другого повода не было. Не бросаться же, распахивая каждую… Хотя соблазнительно… Вот только одно обстоятельство: если никто не прячется, скандал раздуют до небес. Эфенбах его не потушит, а сам пристав Нефедьев постарается дровишек подбросить. А если и прячется кто-то, что с того? Всегда найдется благовидное объяснение. Взвесив все, Пушкин решил не совершать безумного поступка: победителей, конечно, не судят, а проигравшего выгонят из сыскной полиции. Идти в учителя математики ему не хотелось. Лучше воры и убийцы, чем гимназисты…

Он почтительно поклонился.

– Прошу простить, Вера Васильевна. Не имел намерения вас оскорбить…

Дама смягчилась.

– Прощаю вас, – сказала она милостиво. – Как не простить: молодая кровь, горячий. Прямо как Агата в юности… Такая задорная была, баловница…

Как ни хотелось Пушкину узнать пикантные подробности о любимой родственнице, но спросить не посмел. Что не относится к розыску, чиновник сыска не имеет права знать. Как-нибудь наведается расспросить… В неслужебное время. Хотя вряд ли такое будет.

…Большая Молчановка отходила ко сну. Городового, который обязан следить за домом Терновской, не заметно. Наверняка Оборин сидит в тепле у дворника. Оставалось приниматься за дело самому. Как всегда. Пушкин перебрался на другую сторону и облюбовал для наблюдения дерево, за которым пряталась Агата. Но теперь другое дело: чиновник сыска следит, а не бывшая воровка.

В доме Живокини погас свет. Зато мороз взялся крепко. Пушкин быстро понял, что в ботинках и пальто, без валенок и тулупа, долго не выдержит. А когда сугроб показался ему мягкой подушкой, понял, что силы на исходе. Он сделал последнее, что мог. Вернулся обратно и заглянул во все окна Живокини. Там было темно и тихо. Вера Васильевна в самом деле легла спать.

Чего Пушкин хотел больше всего.

24

Сменять наряд было некогда. Агата отправилась на Спиридоновскую в чем была. Ходить в одном платье с утра до вечера – верх неприличия. Но ей было не до приличий. Она вошла в зал, когда игра шла. Подозреваемые были на месте. Лабушев и Фудель держались по разные стороны стола, но на шарик смотрели одинаково жадно. Поискав, Агата обнаружила Рузо. Селедка в коричневом платье держалась за спинами игроков. Блокнотик зажат между ладонями, будто шептала ему. Агате показалось, что в глазах Рузо блуждает нездоровый блеск.

Игра шла не слишком бойкая. Месье Клавель в отличном настроении бодрил игроков: «Faites le jeurs, messieurs! Faites le jeurs, messieurs!» Призыву следовали неохотно. Ставки были маленькие. Агата заметила, что Фудель тщательно следит за Лабушевым, будто выжидая. Так и оказалось. Как только Петр Ильич решительным образом поставил сто рублей на красное, Фудель последовал его примеру. Агате все стало ясно: доказательства налицо. Оставалось наблюдать, что будет дальше.

Месье Клавель запустил цилиндр и шарик над ним. Выпало «22, черное, чет, больше половины». Ставки на красное собрала лопатка крупье. Лабушев усмехнулся и отошел от стола. Фудель, казалось, с трудом перенес удар: тряс головой и что-то зло бурчал. Агата решила остаться, пока Лабушев не уйдет. И по возможности проследить за ним. Ночью филерить куда проще.

Она не сразу заметила невысокую, но довольно крепкую даму. Обратила внимание только потому, что Лабушев и Фудель уставились на нее, как на привидение. Зато дама их игнорировала. Взглянув на меловую табличку с выпавшими номерами, сделала ставку en plein[36], положив сто рублей на один квадрат игрового поля.

Крупье запустил шарик. Когда цилиндр замедлил бег, шарик упал в красную ячейку с белой цифрой «32». Мадам получила выигранные 3500 рублей. Как по команде, Фудель и Лабушев обменялись выразительными взглядами. Быть может, одна мысль посетила обоих. Но подойти к даме не посмели.