Одна откровенная ночь - Джоди Малпас

— Лучше постою, — говорю, оставаясь на месте. Стараюсь вложить в свой голос максимум уверенности. Уильям устало качает головой и хочет что-то сказать, но я останавливаю его вопросом: — О чем таком невозможном вы говорили?

Хоть я и не стремлюсь быть в курсе их планов расправы с Чарли, все же предпочла бы побеседовать об этом, чем затрагивать тему моей матери.

— Чарли опасен.

— Я уже поняла, — коротко отвечаю.

— Миллер Харт очень опасен.

Вся дерзость исчезает. Открываю и закрываю рот, судорожно пытаясь сформулировать мысль. Ничего. Я видела Миллера в гневе. Это, наверное, самое ужасное из того, что мне пришлось пережить. А Чарли? При встрече с ним я испытала ужас. Он источал злобу. Чарли открыто демонстрирует ее всем вокруг. А Миллер нет. Он прячет жестокость внутри. Борется с ней.

— Оливия, сильный мужчина, знающий о своей мощи — смертоносен. Я, как и он сам, знаю, на что Миллер способен. Но пока что Харт прячет это глубоко внутри. Выпустить все наружу может обернуться катастрофой. — В моей голове миллион вопросов. Стою статуей перед Уильямом, впитывая информацию по крупицам. — Это будет катастрофой.

— Что это значит? — осведомляюсь, хотя, как мне кажется, уже знаю ответ.

— Есть только один способ освободиться.

Страшно думать о таком, не то, что говорить. В горле образовывается ком.

— Хочешь сказать, Миллер способен убить.

Меня тошнит.

— Он более чем способен на это.

Сглатываю ком в горле. Не могу добавить убийство в список чудовищных поступков Миллера. Теперь разговор о матери не кажется таким ужасным. Я готова на все, лишь бы забыть появившиеся в голове мысли.

— Оливия, она хочет увидеться.

Смена темы застает меня врасплох.

— Почему ты не рассказал мне? — выпаливаю я. Страх трансформируется в гнев. — Почему соврал? Мы много раз оставались наедине. У тебя была масса возможностей сообщить, что моя мать не мертва и вернулась в Лондон. Но вместо этого ты предпочел все усилия бросить на попытки сломить нас с Миллером. Почему? Потому что так сказала самолюбивая сучка?

— Харт настаивал, что ты не должна знать.

— Ох! — смеюсь я. — Да. Так ты решил рассказать Миллеру об ее возвращении, но даже не подумал, что я имею право знать? И с каких это пор ты слушаешься его, — кричу в гневе.

Мной управляет злость. Я чертовски хорошо понимаю, почему Миллер сдерживал его, но сейчас цепляюсь за любую возможность подтвердить отвращение к Уильяму.

— С тех пор, как он начал искренне заботиться о тебе. Мне это, может, и не нравится, но Миллер успел доказать, что ты много значишь для него, Оливия. И вот, в очередной раз, он берет заботы о Чарли на себя. Забота о тебе приоритетна для него. — Я ничего не отвечаю, и Уильям заполняет тишину, продолжая: — Поступки твоей матери тоже были во благо.

— Но это ты отправил ее подальше от меня, — напоминаю, тут же осознавая ошибку. — О боже! Ты солгал, да?

Страдальческое выражение лица говорит само за себя, только подтверждая мои подозрения.

— Ты никуда ее не отправлял. Она ушла сама! Оставила тебя и меня!

— Оливия, все…

— Я иду в туалет, — произношу быстро, прерывая его.

Разговоры о матери не помогут. Убегаю, оставляя Андерсона позади в явном смятении. Плевать.

— Ты не можешь вечно убегать от своей матери! — кричит Уильям, отчего я поскальзываюсь.

Убегать?

В гневе поворачиваюсь.

— Да! — кричу я. — Да, могу! Она оставила меня! Выбрала свою жизнь! Пусть катится к черту, если считает, что может запросто вернуться ко мне, как только я перестала страдать!

Отшатываюсь назад. Гнев переполняет меня, ноги трясутся. Уильям внимательно наблюдает за мной. Его мучения очевидны, но я не испытываю сострадания. Сейчас он пытается наладить отношения с Грейси Тейлор. Не понимаю, зачем ему нужна эта эгоистичная сука.