Одна откровенная ночь - Джоди Малпас

— Ты! — хихикаю я. — Всего лишь ты.

— Отлично, — резко заключает он, поднимаясь. — Твой смех делает меня счастливым. — Он хватает меня за руки, усаживая. — Я хочу кое-что сделать.

— Что?

— Тихо, — успокаивает он, поднимая меня на ноги и нежно дергая за руку. — Ты пойдешь со мной.

Он легонько берет меня за затылок, и я закрываю глаза, наслаждаясь знакомым ощущением. Его прикосновения отдаются жаром, который распространяется по всей коже. Мне тепло и уютно.

— Посмотри на меня, Оливия, — шепчет он мне на ухо, и я открываю глаза.

Прищурившись, я улыбаюсь, а Миллер уже ведет меня в студию. Когда мы попадаем в комнату, меня охватывает умиротворение.

— Зачем мы сюда пришли?

— Кто-то однажды сказал, что гораздо приятнее нарисовать то, что я нахожу прекрасным во плоти. — Он легонько толкает меня на диван и вытягивает мои ноги в длину, располагая на нем. — Я хотел бы проверить эту теорию.

— Ты хочешь меня нарисовать? — немного удивленно спрашиваю я. Он ведь запечатлевает только пейзажи и архитектуру.

— Да, — решительно отвечает он. Это сбивает меня с толку. Миллер подходит к мольберту и ставит его на середину комнаты. — Раздевайся, милая девочка.

— Я буду обнаженной?

— Верно.

Миллер не смотрит на меня.

Я пожимаю плечами.

— А ты когда-нибудь писал что-нибудь живое? — интересуюсь я, снимая джинсы.

Я имею в виду, рисовал ли он людей. А Миллер смотрит, улыбаясь. Он прекрасно понял, что я имела в виду.

— Нет, не приходилось, Оливия.

Я стараюсь не показывать, что мне стало легче, но он все замечает.

— Разве плохо, что это доставляет мне огромное удовольствие?

— Нет, — смеется он.

Миллер берет чистый холст, прислоненный к стене, и кладет его на мольберт.

Я разговариваю с ним и разглядываю Миллера поверх спинки дивана, который стоит лицом к окну, в глубине комнаты. Как, даже не глядя на меня, он сможет рисовать?

Снимаю топик, ожидая, что он подвинет диван, так чтобы тот не перегораживал обзор. Миллер подходит ко мне и вместо этого медленно снимает мое нижнее белье, а потом осознаю, что сижу голая на спинке дивана, а мои ноги расположены на сидении. Я смотрю на прекрасный горизонт Лондона, на огни, которые освещают волшебную архитектуру.

— Днем было бы лучше, — говорю я, отбрасывая волосы за спину. — Ты бы четче видел здания.

Когда я ощущаю прикосновение жаркого дыхания Миллера на своей коже, то вздрагиваю. Целуя, он продвигается вверх по моему позвоночнику.

— Так — ты центр моего видения. — Он поворачивает мою голову, и я смотрю в его пронзительные голубые глаза. — Я вижу только тебя. — Миллер нежно меня целует, и я расслабляюсь. — Не важно, день или ночь. Я вижу только тебя.

Мне нечего ответить. Он осыпает мое лицо поцелуями, а затем снова поворачивает его к окну. Я так и сижу на спинке дивана — голая и ничем не обремененная.

Пытаюсь любоваться сияющим пейзажем Лондона, но Миллер чем-то шуршит, и это отвлекает меня. Бросаю взгляд через плечо и вижу, что он, слегка наклонившись, собирает кисти и краски, а непослушный локон щекочет лоб. Я улыбаюсь, когда Миллер сдувает его, потому что руки у него заняты различными инструментами. Мой мужчина расставляет принадлежности и снимает пиджак, но галстук и жилет оставляет.

— Ты собираешься рисовать в своем новом костюме? — удивляюсь я. Не похоже на Миллера и, думаю, это огромный шаг вперед для него.

— Давай не будем придавать этому большого значения. — Он не смотрит на меня, продолжая подготавливать инструменты. — Посмотри на левое плечо.

Я хмурюсь.

— Посмотреть на плечо?

— Да. — Он подходит ко мне, макая кисть в красную краску. А потом заходит мне за спину и кистью пишет на моем плече.

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ».