Пятьдесят три письма моему любимому - Лейла Аттар (2022)

– Леди и джентльмены, – прервало нашу беседу объявление. – Пожалуйста, займите свои места. Пришло время первого танца жениха и невесты. Мы приглашаем на сцену Троя и Заина. Просим.

Трой, подмигнув мне, взял микрофон. Клянусь, ни одному мужчине на свете так не идет парадный костюм. Сегодня он повязал желто-зеленый галстук в пару моему желтому платью.

– В первый раз я увидел тебя именно в желтом, – сказал он, когда мы выбирали наряд для свадьбы.

Заин сел на стул рядом с Троем и начал настраивать гитару.

Наташа с Натаном вышли на середину зала и закружились под веселую, легкую мелодию песни, которую Трой с Заином написали специально для них. Слушая прекрасный голос моего мужа и искусную игру моего сына, я чувствовала, как вся моя душа расползается по швам.

Хафиз протянул мне руку через стол. Мы смотрели, как Наташа, наша маленькая девочка, танцует с Натаном. Другой рукой Хафиз держал ладонь Марджаны.

Мне нравилось, как мы сидим все вместе, просто и честно. Это не всегда получалось так просто и заняло много лет, но мы наконец сумели это сделать.

Во всех нас есть бесконечная способность к любви, но, когда мы отдаем свою любовь кому-то другому, они хотят получить ее всю. И мы тоже думаем, что отдаем им все, что имеем. Правда. До тех пор, пока не поймем, что любовь – бесконечна, бездонна, беспривязна. Чем больше мы отдаем, тем больше ее становится. Она выплескивается, ее нельзя разложить по маленьким тесным коробочкам, она течет, как река, разлившаяся после дождя. И неважно, кому досталась чья часть, потому что в конце концов все сливается вместе, как потоки, стремящиеся к океану. Моя любовь к Трою, моя любовь к Хафизу.

Когда песня закончилась, мы захлопали. Натан пригласил на танец свою маму, а Наташа – Хафиза. Диджей занял свое место, а Заин пригласил на танец меня.

– Это было прекрасно, – сказала я ему. – Я надеюсь, ты все запомнил, потому что ты следующий.

– Ага, удачи нам с этим, – рассмеялся он. У него были такие печальные щенячьи глаза, и девушки считали их неотразимыми. Такие честные и милые.

– Ничего, если я разобью вас? – спросил Трой, танцующий с Терри.

– Да… Конечно, – пробормотал Заин, но, когда Терри не видела, показал Трою большой палец.

Трой всегда был его героем. С тех пор как нырнул за ним в озеро и спас.

– Я хочу быть как Трой, – сказал он, когда пришло время выбирать курсы в колледже.

– Балда, – я все еще помню, что сказала ему Наташа. – Трой управляет мультимиллионной компанией. Навряд ли тебе так повезет!

Я, улыбаясь, смотрела, как она танцует.

– Шейда, ты счастлива? – спросил Трой.

– Что ты спрашиваешь, ты же знаешь… – сказала я, скользя по танцевальному залу в его объятиях.

– Это ответ или ты просто поешь под музыку?

– А я думала, ты любишь караоке, – подколола я. – Ты и на свадьбе Джейн спрашивал то же самое.

– А ты и тогда мне не ответила.

Я рассмеялась. Словно могли быть какие-то сомнения.

– А ты знаешь, что, когда ты смеешься, у тебя уши поднимаются? Совсем чуть-чуть, – сказал Трой, – И если присмотреться, то на левой щеке есть ямочка. Но только если ты совсем широко улыбаешься, как Чеширский кот, вот как сейчас, и тогда ее видно. И когда я вижу эту ямочку, у меня в груди делает так – бум!

– У меня нет никакой ямки.

– Наташа, – Трой обернулся к ней, они с Натаном как раз проплывали мимо. – Скажи маме, что, когда она смеется, у нее ямочка на щеке.

– Где? – Она посмотрела на меня. – Я никогда не видела.

– Ну, может, она там только для меня, – сказал Трой. – Как розы.

Он ткнулся носом мне в шею и сделал глубокий вдох.

– Вы оба какие-то психи, вы в курсе? – сказала Наташа. – Надеюсь, когда мы состаримся, мы тоже будем такими счастливыми.

– Кого это ты называешь старыми? Сорок восемь – это самый расцвет, да, Свекла?