Пятьдесят три письма моему любимому - Лейла Аттар (2022)

– Шейда, если уж мы собираемся этим заниматься, то ты должна знать вот что. Я не имею дело со стыдом, виной или сожалением. Ты должна расстаться с ними на пороге. Им не место в постели. Я собираюсь узнать о тебе все – все изгибы твоего тела, все грязные мысли о сексе, каждое темное, спрятанное пятно. Все. Так что, насколько я понимаю, у нас было отличное начало.

– Но ты не… Ты не знаешь…

Было глупо отрицать его дикое возбуждение, пульсирующее между нами.

– Ну и ты не знаешь, – рассмеялся он. – Я не всегда могу оставаться джентльменом в постели, но всегда считал, что дам надо пропускать вперед.

– Ну в таком случае тебя ждет огорчение. Не говоря уж о разочаровании.

– Ты шутишь? Да я счастливейший в мире мужчина.

– Как это?

– Да потому что я заставлю твои колени подгибаться, а пальцы сжиматься. Я буду первым, кто услышит, какие звуки ты издаешь, когда кончаешь. Будешь ли ты молить меня, Шейда? Или стонать? Или только тихо ахать? Но, что бы там ни было, Шейда, могу пообещать тебе одно. Я буду безумным и страстным. Потому что считаю, что умеренный секс не стоит того, чтобы им заниматься. – Он подтянул меня к себе и поцеловал в краешек рта.

– И теперь, когда мы все выяснили… – Он куснул меня за плечо. – В следующий раз тебе меня не остановить.

15. Битва на простыне

15 декабря 1995 года

– Яблочный крамбл, крем-брюле или торт «Красный бархат»? – Трой лениво водил пальцем по моей спине.

– «Красный бархат», – ответила я.

– Ты точно не хочешь нормальной еды?

Я кивнула.

– Один кофе и один торт «Красный бархат», – сказал он в телефон.

– А ты совсем ничего не хочешь? – спросила я, когда он повесил трубку. – Или это цена, которую ты платишь за кубики на животе?

– А ты знаешь, что анатомически эти кубики там не кончаются?

– Как это?

– Вот так. Тут у нас шесть рядов мышц ректус абдоминис[6], а потом идет часто незаметная мышца эректус хоминис[7], вот она.

– Трой!

– Да, детка. Зови, зови меня по имени. – И игриво шлепнул меня по заду.

Я рассмеялась. С ним было так легко.

– Поцелуй меня, – я запустила пальцы в его волосы.

Между нами постоянно теплилось пламя, легко вспыхивающее, как тлеющие угли, которые слегка пошевелили. Взгляд, поцелуй, касание – и я снова оживала для него.

– Запомни эту идею, мы к ней вернемся, – сказал он, когда раздался стук в дверь.

Мне никогда не надоедало смотреть, как он двигается, плавно и изящно, любоваться, как перекатываются гладкие мускулы под теплой ровной кожей. После нашей первой встречи он был осторожен. Иногда мы целые дни проводили в постели, просто держась за руки, болтая или наслаждаясь долгими периодами блаженного молчания.

– И как же ты собираешься есть, если так крепко держишь эту простыню обеими руками? – Он сел на кровать, скрестив ноги, и поставил передо мной поднос.

Я подтянула простыню на груди повыше.

– Как угодно, – пожал он плечами, откусывая кусок торта. – М-м-м-м. Он такой… – Трой поискал нужное слово. – Сочный. Не слишком сладкий. На удивление легкий. А эта глазурь… – Он снова откусил большой кусок. – М-м-м-м.

– Кофе? Сливки? Сахар? – спросил он, добавляя нужное и делая глоток.

– Ты это серьезно? – спросила я, глядя, как он пожирает все принесенное.

– А что? Ты тоже хочешь?

– Конечно, хочу!

– Тогда отпусти простыню.

– Нет!

– Шейда, у тебя прекрасная грудь. Потрясающая. Ты должна показывать ее. В сущности, я должен был бы есть этот торт с твоей груди. – И он потянулся ко мне.

– Осторожно! Тут горячий кофе!

– А еще тут одна невозможно горячая женщина. – Он начал подкрадываться ко мне на четвереньках. – Угадай, кто вызывает у меня больше интереса?

Он запустил руку в мои волосы и наградил меня долгим, глубоким поцелуем.