Пятьдесят три письма моему любимому - Лейла Аттар (2022)

Его пальцы вцепились мне в волосы, опуская меня ниже, но я убрала их. Моя рука скользнула под резинку его трусов. Он резко выдохнул, чувствуя, как я, миновав промежность, погладила внутреннюю сторону бедра. Стянув с него трусы, я выпустила на свет пульсирующую эрекцию.

Невзирая на эту горячую, восставшую плоть, я прижалась губами к другому бедру, скользя туда-сюда, касание языком тут, легкий укус там, наслаждаясь гладкостью его кожи и ощущением тугих, упругих мышц. Я взяла его яйца в ладонь и легонько провела по ним ногтями.

Трой тихо гортанно заурчал, как большой кот. Взглянув на него, я ощутила собственную власть. Его глаза были закрыты, голова откинута, руки раскинуты по сторонам постели. Замурлыкав, я поджала губы, впуская его в свой рот, скользя языком по головке. Его бедра приподнялись, и я впустила его глубже и еще глубже, до тех пор, пока больше уже не могла. Остальное я обхватила руками.

По его телу пробежала судорога. Я выпустила его изо рта и взяла снова, мои руки скользили и вращались вдоль его длины. Моя голова качалась вверх-вниз, а изо рта от соприкосновения с его твердой плотью вырывались хлюпающие звуки.

– Черт! – он схватил меня за волосы и убрал их в сторону, чтобы видеть мое лицо.

Мы встретились взглядами, и его стержень стал еще больше, головка раздулась от наплыва страсти. Я переместила руку на яйца, слегка сжимая и царапая их, пока не почувствовала, как они сжались. Мой рот задвигался еще быстрее.

– Шейда-а-а-а-х-х-х, – простонал он. Его бедра дрожали, он сдерживался изо всех сил.

Я убрала рот, поглаживая его сжатым кулаком.

Он резко подтянул меня к себе так, что я вытянулась на нем, рот ко рту. Его руки погрузились в мои волосы, приподняв мою голову так, что его губы могли поглощать меня. Его язык проник в мой рот, а спина выгнулась, и он оросил меня густой горячей струей.

– О-о-ох… – Он сжал меня, содрогаясь в сладостном облегчении.

Я ощущала биение его сердца, дрожь его тела и испытывала сладчайшее удовлетворение от того, как ему было хорошо.

– Это лучше, чем тысяча шоколадок, – сказала я.

– Что? – спросил он, все еще прерывисто дыша.

– Твое лицо. Когда ты кончаешь.

Он секунду подумал.

– А знаешь, на что похожа ты?

– На что?

– На огромный кекс. Знаешь, такой, с дыркой посередине.

– На кекс?

– Ага. Твое лицо становится как кекс, с такой большой «О». Это дико сексуально.

Я покачала головой.

– Что?

– Мой любимый считает меня похожей на кекс.

– Повтори это.

– Мой любимый считает меня похожей на кекс?

– Мне нравится, как ты зовешь меня любимым, – проурчал он.

Мы смогли выползти из постели лишь через несколько часов.

– Свежие фермерские яйца, домашнее варенье, клубника, персики… Да ты вчера купил не только готовую еду…

– Я остановился на фермерском рынке – Он чмокнул меня в щеку. – Ты хочешь чай или кофе?

– Чай, – ответила я, глядя на шипящую на огне сковородку.

– Что-то не так? – спросил он, увидев, что я хмурюсь.

– Я не знаю, как ты любишь есть яйца.

Он обнял меня.

– Ну и к черту яйца. Скажи мне, что не так?

– Так это яйца, – ответила я. – Просто… Мы с тобой так близки, и при этом я ничего о тебе не знаю.

Он выключил плиту и повернул меня к себе.

– Я люблю омлет с овощами. Люблю мясо средней прожарки. Я могу слопать целый противень твоих браунис. Я люблю рок. Беспроводную дрель. Мартышек. «Крестного отца». Свой мотоцикл. Ненавижу цвет, когда в зеленый добавляют коричневый. И терпеть не могу чувствовать себя козлом.

– Это хуже всего.

– Правда же? Когда не можешь перестать блеять и засыпать все вокруг какашками.

Я уткнулась лбом ему в грудь и улыбнулась.

– Так у нас все хорошо? – спросил он, играя моим локоном.

– До тех пор, пока ты не начнешь засыпать все какашками.

– Я постараюсь, – ухмыльнулся он.