Распутье - Тальяна Орлова, Егор Серебрянский (2020)

– Все нормально, Саш, не отвлекайся! – в собственном тоне я действительно расслышала нотки раздражения. – Занимаемся, пока дома никого нет. Ваня мне подобных тренировок не запрещал, но я понятия не имею, как он отреагирует. Я, оказывается, вообще понятия не имею, что у него в голове происходит!

– Лиза, у вас точно все в порядке?

– Будет, если ты перестанешь отвлекаться.

– Вы со скакалкой прыгаете. Ума не приложу, каким образом я могу вовлечься еще сильнее.

Вот, теперь ко мне и Саша придирается, хотя он по-прежнему слишком вежлив и мягок, не чета некоторым. Прыгать – утомительно, но он настаивал, что нет способа лучше прокачать выносливость и дыхалку. И я старалась изо всех сил – плевать на дыхалку, лишь бы снова не погрузиться в апатичные мысли. Есть вещи, которые путают все остальные вещи в жизни, – и иногда они объясняются чем-то простым, тем, что можно переварить. Но происходит это лишь от взгляда со стороны, а у меня не было никого, кто дал бы этот взгляд, у самой же не хватало то ли разума, то ли силы духа, чтобы вынырнуть из тела и на мгновение оценить извне, что происходит.

Я услышала звук открывающихся ворот и остановилась. Кивнула телохранителю:

– Саш, кто там приехал? Неужели Ваня так рано?

Он прошел мимо, но все-таки ляпнул:

– Ощущение, что вы от мужа прячетесь.

Пусть идет смотрит, а не комментирует мои странности. Саша вернулся через полминуты, оповещая:

– Ивана Алексеевича нет. Это Коша со Славкой вернулись.

– Коша? – Я отбросила скакалку и поспешила к дому. Пришлось окликнуть помощника мужа, чтобы остановился, и лишь после изобразить нейтральный вид: – А Иван где? Почему вы одни?

Любого другого позабавил бы мой внешний вид: вспотевшая, с замотанным на затылке пучком волос, в таком виде я только в зале смотрелась бы гармонично, но Коша даже бровью не повел – точнее, повел, но удивляясь непонятному допросу:

– Он будет поздно, Елизавета Андреевна. Ужинает с новым лучшим другом Фатыхом. Нас всех отослали – на случай, если они опять характерами не сойдутся, чтобы вокруг не было вооруженных быков. Кстати, вы можете снова возобновить свою учебу, теперь в городе тихо.

– Понятно. Мы можем с тобой поговорить? Это важно.

Он словно сразу понял, о чем именно я говорить собираюсь – снова начну задавать вопросы, на которые он не уполномочен отвечать. Даже в карих глазах промелькнула досада, что с какой-то мелочью решил помочь, дал информацию – а мне все мало и мало. Потому подался назад, медленно разворачиваясь:

– С большим удовольствием. Но лучше пойду. А вы говорите, Елизавета Андреевна, как будто я здесь. Александр, помоги, – он обратился к телохранителю, остановившемуся за моей спиной, – стой там и иногда угукай.

– Пень, – спокойно констатировала я ему в спину, показав все свое натренированное самообладание.

Коша чуть развернулся на крыльце и беззвучно вернул: «Фря».

Мы позанимались еще около часа, я выдохлась, но скорее пожалела своего тренера – он выдохся сильнее, чрезвычайно сосредоточенный на том, чтобы ни разу меня сильно не схватить. Стоило бы его отпустить, но я в своей растерянности дошла до беспощадности:

– Саш, а давай в карты, а? Муж поздно приедет, делать категорически нечего. Возьмем колоду, усядемся в беседке и резанемся в дурака!

Он вылупился на меня с изумлением, аж смешно стало от такой реакции. Наверное, не ожидал от холеной барышни, с которой все пылинки сдувают, таких речевых оборотов. Но почти сразу он обернулся на упомянутую беседку, и я поняла, что в предположении ошиблась. Поспешила объяснить: