Ниточка к сердцу - Эрик Рассел (2022)

– Тебя ждут большие мучения. Нет, не сразу. Нужно, чтобы ты свыкся с этой жуткой мыслью, чтобы терзался ожиданием. А потом тебе станет невыносимо тошно.

– Я был обязан доложить, – почти извиняющимся тоном объяснил Марсин.

– Знаю, и это немного смягчит твою вину, – пообещал Лиминг. – Тебе будут сделаны некоторые послабления, но не надейся на полное освобождение от наказания.

В мозгу, слабо изборожденном извилинами, зашевелилась тревога.

– Я чего-то не пойму тебя, – признался Марсин.

– Подожди, наступит страшный день, и ты все поймешь. И не только ты, но и те четверо вонючих фаплапов, которые имели наглость разбудить меня и устроить обыск. Так и передай им. Пусть знают заранее о том, что их ждет.

Что-то внутри Марсина подсказывало ему: дальнейший разговор с землянином ни к чему хорошему не приведет.

– Некогда мне тут болтать с тобой, – буркнул надзиратель, собираясь опустить заглушку глазка.

– Я тебя не держу. Но мне кое-что от тебя нужно.

– Чего еще?

– Я хочу, чтобы мне вернули нитонисей. Тот предмет, что у меня забрал ваш офицер.

– Тебе его отдадут только с разрешения коменданта. А коменданта сейчас нет. Он уехал и вернется завтра утром.

– Я не собираюсь ждать до утра. Нитонисей нужен мне сейчас.

Лиминг наморщил лоб, имитируя глубокое раздумье, потом равнодушно махнул рукой:

– Ладно, Марсин. Не трудись. Я позову себе нового нитонисея.

– Запрещено, – вяло напомнил ему надзиратель.

В ответ Лиминг громко расхохотался.

Дождавшись, пока совсем стемнеет, он достал из-под койки припрятанную проволоку и стал мастерить второго нитонисея, стремясь придать тому полное сходство с первым.

Марсин дважды заглядывал в глазок, но Лиминг успевал его опередить и притвориться спящим.

Закончив работу, Лиминг перевернул скамью и влез к окошку. Достав из кармана полученный от ригелианца моток проволоки, он плотно привязал один конец к основанию среднего прута решетки, а сам моток пропихнул наружу.

Блестящую проволоку легко могли заметить со двора. С помощью скопившейся на оконной кромке пыли и собственной слюны Лиминг погасил этот блеск. Потом он спустился вниз и вернул скамью на прежнее место. Окошко находилось на такой высоте, что снизу было невозможно увидеть ни его кромку, ни основание прутьев.

Подойдя к двери, Лиминг дождался шагов охранника и произнес:

– Ты здесь?

Заглушка глазка не замедлила подняться. Лиминг инстинктивно почувствовал, что сейчас за ним наблюдает не один Марсин. Их там наверняка было несколько.

Не обращая внимания на открытый глазок, Лиминг медленно и осторожно поворачивал своего нитонисея, повторяя снова и снова:

– Ты здесь?

Повернув подставку градусов на сорок, Лиминг остановился и с явным удовлетворением сказал:

– Ну наконец-то ты здесь! Где тебя носило до сих пор? Неужели ты не мог быть где-нибудь поближе? А то мне пришлось вызывать тебя через петлю.

Лиминг умолк, делая вид, что внимательно слушает. Глаз охранника округлился от любопытства. За дверью послышалась возня, и место у глазка занял новый наблюдатель.

– Так вот, – проговорил Лиминг, поудобнее устраиваясь на полу, – я при первом же удобном случае покажу тебе их всех, и ты сам решишь, как с ними поступить. А теперь давай перейдем на наш язык. Вокруг хватает любопытных ушей, и мне это очень не нравится.

Лиминг глубоко вздохнул, задержал воздух и единым духом выпалил:

– Когда ж прорвался я сквозь паутину, увидел жуткую картину: большое зеркало. Оно все трещинами изборождено. Следы давнишнего проклятья…

Трудно сказать, какую картину ожидали увидеть в камере чешуйчатые, но едва дверь распахнулась, сквозь нее одновременно прорвались два охранника. Им не терпелось схватить нитонисея. Еще двое вместе с офицером остались на пороге. За их головами Лиминг увидел опасливо съежившегося Марсина.