Фея и лорд кошмаров - Александра Гринберг, Анна Змеевская (2018)

Глава 32

В это время года солнце клонится к закату всё быстрее. С каждым днём, минута за минутой, час за часом — и не успеешь оглянуться, как за окном уже в четыре пополудни становится темно, будто ночью. Вот и сейчас, пока они дошли до дома Мэйр (в неприятном тягостном молчании), сумерки опустились на опушку.

Себастьян вошел в длинную прихожую первым, тут же скидывая обувь с налипшими на неё листьями, куртку, пропахшую лесом; пристроил на обычное место свой лук.

«Даже пострелять не успел».

И когда бы? Сначала к себе звал Неметон, желая познакомиться с незваным гостем, потом стрельнуло поработать над защитой, отчего стало уже не до стрельбы. Да и Мэйр за спиной, сердитая и дерганая, к охоте не располагала.

Не день, а сплошное расстройство.

— Я в душ, — бросил он, направляясь к лестнице.

— Я сделаю чай, — буркнули в ответ.

Ну просто прекрасное начало вечера.

По счастью, у воды есть одно очень большое достоинство — вместе с грязью она смывает и дурные мысли. А таковых в голове Себастьяна водилось немало. Спасибо Френсису, Фалько и самой Мэйр, рядом с которой никак не получалось снова стать отстраненным занудой, интересующимся только книжками, стрельбой и сомнительными экспериментами с нестандартной магией.

Согревшись под теплой водой, от души натершись ароматным травяным мылом, в кухню Себастьян спускался в куда более благостном настроении. Мэйр привычно крутилась у стола, расставляя чашки и раскладывая по тарелкам разогретый ужин.

— Война войной, а умирать с голода никому не позволено? — усмехнулся он, глядя на эти хлопоты. — Помочь?

— Нет, спасибо, — сухо откликнулась Мэйр. — И нет, не позволено. Есть уйма куда более занятных способов умереть.

Что ж, ясно. С ним всё ещё не собираются разговаривать. Желание расколотить что-нибудь (а кого-нибудь — убить) вспыхнуло с новой силой. Звякнув вилкой, он уткнулся в тарелку и принялся за еду. Мэйр уселась напротив через несколько минут — раздражающе чужая, холодная и будто бы вмиг переставшая испытывать к нему хоть что-нибудь.

— Вот это всё, — Себастьян, дождавшись, пока та поест, помахал в воздухе вилкой, — хотя бы к концу недели закончится?

— Радость моя, ты не мог бы изъясняться поточнее? — попросила Мэйр чуть желчным тоном. Судя по тому, как звонко обрушилась в раковину стопка тарелок, «вот это всё» она прекращать не собиралась. — Не знаю, что должно кончиться у тебя, а у меня терпение на исходе.

— Твоя обида на меня, — Себастьян поднялся следом, подошел ближе к ней и оперся о стол у раковины, скрестив руки на груди, — невесть за что. Хотя это ты назвала меня больным при своем Френсисе. И игнорируешь весь день.

Словно не желая находиться рядом с ним, Мэйр отошла к окну и принялась нервно ерошить волосы.

— А что, ты вёл себя как здоровый? Френсис, конечно, та ещё белобрысая козлина, но ты сам не лучше.

— Он меня провоцировал!

— Насильники так говорят о женщинах в откровенной одежде.

Себастьян даже поперхнулся от такого сравнения. Кошмарного и даже оскорбительного… но, увы, вполне справедливого. В конце концов, по закону придурок Френсис мог думать любую похабень, а вот он сам в его голову лезть не имел права. То, что контролировать свой дар как следует Себастьян пока не способен — это другой разговор.

— Я понял, о чём ты, — выдохнул он, усилием воли заставив себя не продолжать скользкую тему. — Правда, Мэйр, я понял. Но дело ведь не только в этом?

Мэйр молчала добрых полминуты, прежде чем заговорить тихо и холодно:

— Думаешь, если я отнеслась к тебе по-доброму, то позволю вертеть собой как угодно? Я не такая мямля, как может показаться, Себастьян! — она резко обернулась, обжигая злым звериным взглядом. — Да, это моя вина, я… я была недостаточно строга и к тебе, и к себе. Больше не будет никакого потакания этой твоей придури.