Фея и лорд кошмаров - Александра Гринберг, Анна Змеевская (2018)

— Этой моей придури? — собственный голос, чересчур желчный и такой же тихий, Себастьян услышал будто со стороны. — Вот теперь я недопонял…

— Никаких обжиманий в тепленькой постельке, — отчеканила Мэйр, — никаких идиотских подкатов. И никакого собственнического дерьма в адрес меня или моих друзей.

Не будь Себастьян менталистом, он бы поверил. И в тон, и в желание Мэйр и впрямь прекратить всё то, чем пациенту и целителю заниматься невместно. Поверил и ушёл бы — хоть в лес, хоть на поклон к дорогому дядюшке, просить для себя камеру повышенной комфортности (ну он же лорд, в конце концов). Но Себастьян — менталист. Слишком хороший, пожалуй, пусть и с изрядно поломанными мозгами. Сквозь неприятие, злость и напускную холодность он чувствовал совсем другое. Мэйр испытывала нетерпение, желание, немного страха. И думала. О том, как ей на самом деле нравятся обжимания и поцелуи. И что Себастьян в её постели ей совсем не нужен; да только правды в том нет и на медяк.

Внутри проснулось тёмное.

— Хорошо, — протянул он, шагнув к Мэйр, нервно комкающей полотенце. Обхватил запястье, потянул на себя, заставляя развернуться полностью. — Идиотских подкатов больше не будет.

Не дожидаясь реакции, только поморщившись от плеснувшего в воздухе недоумения, Себастьян накрыл её ладонь губами, куснул кончики тонких пальцев. И прижал Мэйр к столешнице, обхватив узкую талию. Сразу под рубашкой, задрать которую вышло само собой. Ощущение теплой кожи под ладонью сводило с ума, заставляло смотреть в дикие глаза, на пухлые губы. На шею, на которой так притягательно билась жилка. Себастьян облизал вмиг пересохшие губы, притиснул Мэйр к столу ещё сильнее, коленом раздвигая длинные ноги.

— Так что, — он склонился к острому уху, нарочно касаясь его губами, — никаких обжиманий больше?

Мэйр отстранилась как могла, уперлась руками ему в грудь, отталкивая. Получилось не очень-то убедительно, учитывая, что при желании она могла переломать Себастьяну все рёбра о ближайшую стену. Спасибо Неметону, тот поведал наглядно, как сильна хиленькая с виду фея.

— Хватит! — зло выдохнула она, вовсю светя глазищами. — Прекрати это, Себастьян. Скажи честно хоть самому себе: ты лапаешь меня просто потому, что больше некого. Ты хоть понимаешь, как это унизительно?

— Я лапаю тебя, потому что мне этого хочется, — даже не пытаясь отстраниться, прошипел Себастьян. Будь он чуточку больше… социализирован, сказал бы совсем другое. И сменил бы тон, чтобы не казаться совсем уж наглой сволочью. Увы, не судьба. — Потому что ты красивая. Потому что ты нравишься мне. Меня не тянет к людям, но меня тянет к тебе. Можешь искать сколько угодно оправданий и причин, но я тебе тоже нравлюсь. Или тебе тоже больше не с кем делать всё это?

Что именно «это», он пояснил наглядно — снова потянул за запястье, коснулся губами там, где бился пульс, легонько сжал зубы. Мягкими поцелуями покрыл кожу до самого локтя. Ответом стал шумный вздох, который Мэйр попыталась сдержать, но не преуспела. Себастьян выпрямился, чтобы посмотреть в сверкающие глаза.

И не выдержал — взгляда, шквала чужих эмоций, вида чужих губ так близко. Наклонился снова, делая то, что так давно хотелось — прижал к себе ещё сильнее, впился в тонкую шею, прикусил нежную смуглую кожу, наверняка оставляя след. Уловил удивленный, еле слышный стон; запустил пальцы в шелковистые волосы, оттянул их, открывая себе доступ.

— Ну же Мэйр… Скажи, что тебе не нравится… Скажи, и мы прекратим всё это. Я прекращу, — лихорадочно шептал он, продолжая целовать, кусать, вести языком от острой ключицы до самого уха. — Скажи, Мэйр, ну…

— Так н-не… нечестно, — выдала Мэйр почти жалобно, голос её заметно дрожал. — Нечестно, — хрупкие с виду пальцы впились Себастьяну в плечо, больно и наверняка до синяков. — Нечестно, слышишь ты, мудак бессовестный?!

— Ой, ну и что?