Голос во тьме - Аргентина Танго (2020)

— Ваш Парк Свободы расположен на месте Чертовой Плеши. Это пустырь в городской черте, который возник на месте чумных бараков. Градоправители очень долго запрещали строиться там, опасаясь, что зараза опять расползется.

Бреннон вздрогнул; усталость как рукой сняло.

— Бараки? Дьявольщина! Лонгсдейл говорил о дурных местах! Это оно? Одно из тех, где нечисть может продрать дыру с той стороны на нашу?

— О, — после паузы и довольно уважительно сказал пироман, — вы запоминаете. И пользуетесь.

— Я еще и читать умею, — Натан дернул на стол рулон с картой парка, который прислал устрашенный числом трупов управляющий. — Здесь, здесь и здесь, — комиссар черкнул красным карандашом крестики на местах, где нашли тела. Они легли кучно. Пироман вытащил из–за пазухи сложенный лист бумаги.

— Это копия с городского плана тысяча пятьсот двенадцатого года. Смотрите.

Натан приложил бумагу к карте. Расположение бараков совпало с крестиками.

— Ваш маньяк чует, может, даже неосознанно, что за сила таится в месте, где страдали и умирали тысячи людей.

— И он хочет провертеть дыру…

— Нет, — разочаровал Бреннона пироман. — Не хочет. То, что он делает, не похоже ни на один ритуал призыва нечисти.

— Так что же он делает?

— Не знаю, — процедил пироман, явно недовольный своим неведением. — Цель его действий мне тоже неизвестна. С магической точки зрения они вообще лишены смысла. Он не устраивает жертвоприношения, не похищает души, как этот ваш Мур, не строит портал. Может, он просто свихнулся и коллекционирует кусочки кожи.

— Почему вы думаете, что он свихнулся?

— А вы считаете его нормальным?

— Ну, вообще нет, — Натан нахмурился на карту. — Но если у него все же есть какая–то цель? Какой–то ритуал, о котором никто не знает? Кто их вообще выдумывает?

— Ритуалы — не выдумка, а плод вековых усилий, собранного по крупице опыта и тычков наугад палкой в темноте, — учительским тоном сказал пироман. — Но я склоняюсь к тому, что маньяк просто рехнулся.

— Почему?

— Потому что так он получил свои способности.

— То есть? — не понял комиссар. — Вы хотите сказать, что все пациенты нашего бедлама — втайне могучие чародеи, а врачи скрывают?

Пироман помолчал. Однако комиссару не показалось, что он хочет солгать: скорее, чародей раздумывал над тем, как бы поточнее описать — но что? Маньяка? Причину его безумия?

— Иногда, — наконец медленно произнес он, — порталы с той стороны возникают стихийно, и происходит это либо постепенно, в течение долгих лет, либо в один миг, как взрыв. Взрыв, разрывающий ткань той и этой стороны, похожий на извержение вулкана в долю секунды. Чистая магия вырывается из разрыва с такой силой, что испепеляет все вокруг, а то, что уцелеет — искажается до неузнаваемости. Человек, оказавшийся рядом… — он смолк и склонил голову, перебирая пальцами край карты. — Чаще всего сгорает, но иногда… редко… тот, кто выживет, изменяется навсегда.

— Но… но эти же бараки были давно, в пятьсот двенадцатом году! — недоверчиво воскликнул комиссар. — Даже если бы такой человек и подвернулся под этот, прости Господи, взрыв — он бы давно умер!

Пироман хмыкнул и надел шляпу.

— Кто сказал, — насмешливо осведомился он, — что этот человек может умереть?

* * *

— Кусок кожи был срезан со лба, — сказал Кеннеди, щипцами поворачивая под микроскопом кость, чтобы Бреннон увидел след скальпеля.

— Какого черта он вообще это делает? — спросил комиссар, больше у самого себя, но патологоанатом снял пенсне и, задумчиво протирая стеклышки, ответил:

— Я думаю, это некое душевное расстройство. В сущности, безобидное коллекционирование в помутненном рассудке этого несчастного превратилось в жестокую манию.

— Думаете, он несчастный? — фыркнул Бреннон. — Да он, поди, счастлив по уши, что занят любимым делом.