Каникулы - Екатерина Бунькова (2017)

Не знаю, вернулась ли Кшифа в общежитие и заволновались ли ребята хоть немного, но время шло, а ничего не происходило. В подвале по-прежнему горел светильник, и мне трудно было оценить, сколько сейчас времени. Было ужасно тихо, и я принялась покачиваться, чтобы не было так страшно, и чтобы хотя бы звоном цепей разогнать эту жутковатую тишину. Наверное, я напоминала сумасшедшую.

Но спустя некоторое время я услышала шаги. Затихла, прислушалась, пытаясь утихомирить бешено забившееся сердце. Вот кто-то миновал первую лестницу, преодолел подвальный этаж, вот подошел ко второй. Я задержала дыхание. Сердце колотилось, как только что пойманная птица. Пусть это будут близнецы, пусть это будет Эрай, пусть это будет кто угодно, только не…

Это была высокая стройная женщина, совершенно не похожая на фигуристую Цербелу. Она зашла, окинула меня взглядом и поморщилась. Потом обернулась к кому-то, остававшемуся еще наверху, и сделала знак, чтобы за ней закрыли дверь. Створки лязгнули, и мы остались наедине. Сердце сделало еще один мощный удар и притихло, как и я, ожидая слов пришедшей.

— Тамара, значит, — сказала она, подходя ближе, но, в отличие от Стефа, оставаясь на безопасном расстоянии. — Я представляла тебя немного другой.

— И какой же? — спросила я, не узнав собственный голос: низкий и ужасно хриплый, словно я — восьмидесятилетняя старуха со стажем курения не менее полувека.

— Мне почему-то казалось, что ты должна быть похожа на мою мать, — спокойно сказала Теврел. — Ты работаешь на нее?

— Нет.

— Но ты с ней дружна, — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала Теврел.

— Да, — ответила я. А какой смысл скрывать? Не отпустит же она меня теперь с извинениями и возмещением морального ущерба. А так хоть опять же время потяну, завязав с ней разговор. Это все, что я могу.

— Цербела сказала, ты помолвлена с одним из близнецов, — протянула Теврел, задумчиво потирая мочку уха. — И даже умудрилась заняться с ним любовью. Интересно, как?

— Как-как, как все нормальные люди, — каркнула я. — Вам ли не знать, как это делается, госпожа суккуб.

— То есть они все-таки выросли? — сделала свой вывод Теврел. — Жаль. Теперь придется переходить к более жестким мерам.

— О чем вы? — спросила я.

— Это я их заколдовала, — сказала Теврел, создавая себе из воздушных потоков кресло и усаживаясь в него напротив меня. — Давно, еще лет шесть назад, когда узнала, на что они способны сообща.

— Зачем? — удивилась я.

— Они слишком близки с моей матерью, — пожала плечами Теврел и закинула ногу на ногу, отчего тонкое шелковое платье красиво заструилось, обрисовывая ее стройную фигуру. — У меня с ней, видишь ли, напряженные отношения: не сошлись во взглядах на будущее страны. Она все пытается задобрить народ, как это делала ее мать — моя бабушка. Тридцать лет назад, когда только произошла смена власти, в этом был смысл: народ был взбудоражен, могли начаться бунты. Теперь же все спокойно, и вечными подачками моя мать их только балует. Сейчас политический курс должен смениться на более строгий, но она этого не понимает. Когда я попыталась доказать ей свою мысль, она даже слушать не стала. А потом и вовсе заявила, что меняет наследницу, и назначила кронпринцессой сопливую дурочку Виолетту.

Теврел фыркнула и покачала головой, а потом неожиданно доверительно улыбнулась мне:

— А ты ведь сообразительная, верно? — сказала она. — Я хорошо знаю свою старшую дочь. Цербела ничем не лучше Виолетты. Напротив: вечно требует особого к себе отношения и не понимает, когда нужно прикрыть ротик и отойти в сторону. Поэтому я и приехала, чтобы убедиться, что ты действительно существуешь. А то, знаешь ли, с Цербелой уже бывало такое, что она придумывала себе врагов. Не везет мне на родственников.