Каникулы - Екатерина Бунькова (2017)

— Корсет у тебя неудобный. Жесткий, — пожаловался Лори, отыскивая щекой более удобное местечко. Я фыркнула, тоже обняла его и, не сдержавшись, чмокнула в макушку. Волосы у него были мягкие и пахли какими-то травами — видимо, местным аналогом шампуня.

— Лори, ты меня запутываешь, — с улыбкой сказала я, осторожно погладив его по шее. — Я, знаешь ли, не привыкла, чтобы люди выглядели не на свой возраст. Могу сделать что-нибудь не так или сказать что-то недопустимое при всех. И будут у нас еще проблемы.

— Ну и пусть. Я уже почти два года как совершеннолетний, и если надо, то пусть все об этом узнают, и никаких проблем, — сказал он, совершенно не по-детски утыкаясь в шнуровку корсета и делая глубокий вдох. Я отстранила его и укоризненно погрозила пальцем. Лори расплылся в дьявольской ухмылке. И когда я успела забыть, что я — куратор двух маленьких чудовищ?

— Пойдем домой, — предложила я.

— Нет, — он опять перешел на доверительный тон. — Дай побыть с тобой еще немного, пока никто не видит.

— Но Лори… — я попыталась поспорить, да не тут-то было: маленький дьяволенок ухватил меня за шею, поднялся на носки и поцеловал. Отбиваться и вырываться мне почти сразу расхотелось: поцелуй был вкусным, просто потрясающим. И я стремительно сдавала позиции. По телу растекалась волнующая истома, в животе сладко тянуло, а ручейки мурашек то и дело заставляли меня вздрагивать. Я обняла его, чувствуя под руками тонкое гибкое тело. Кажется, я перешла невидимую границу, и теперь что бы я ни делала, вернуться назад не смогу. Но до чего же нежные у него губы, а мягкий язычок, неуверенно касающийся меня, и вовсе восхитителен.

Как давно я не испытывала ничего подобного. Пожалуй, я никогда не испытывала ничего подобного. В поцелуях всегда есть что-то грязное и неправильное, они как бы говорят: давай-давай, раскройся, чтобы я мог насладиться тобой, удовлетвори меня, позволь снова и снова погружаться в тебя — неважно, чем, главное, чтобы глубоко и чтобы мне было хорошо в тебе. Но сейчас таких ощущений у меня не было. Прикосновения Лори были легкими, невесомыми. Казалось, стоит лишь слегка оттолкнуть его, и он разлетится стайкой белых бабочек, осыплется лепестками цветущей яблони. Я обнимала его так осторожно, как только могла, лишь едва прижимая шелковую рубашку к горячему телу. Мы должны были уже давно прервать этот поцелуй, но он все длился и длился, и мы никак не могли утолить эту странную жажду. По моей щеке пушистыми облачками прокатывалось наше дыхание, закручиваясь и щекоча ресницы. Лори было тяжело тянуться ко мне, и я позволила ему увлечь себя под защиту густого кустарника, и сама не заметила, как мягкие и влажные губы медленно прошлись по моей щеке и принялись ласкать шею. Только когда с плеча скатилась полоска прикрывавшей его ткани, и горячий кончик языка в облаке ласкающего кожу дыхания коснулся кожи груди, я чуть пришла в себя:

— Лори… Лори, зачем это? Ты же все равно не можешь…

— Не напоминай мне о том, чего я не могу, — чуть раздраженно перебил он меня. — Будто я и сам не знаю. Не могу, да. Но это не значит, что мне не хочется.

Он шевельнул пальцами, и корсет на мне сам по себе стал стремительно расшнуровываться.

— Лори, тебе нельзя колдовать! — я попыталась прижать к себе ожившую деталь одежды.