Духовные беседы - Архимандрит Софроний Сахаров (2003)

Да, я молчу не потому, что у меня нет слова, но потому, что мне трудно произнести эти слова. Господь сказал о Своих учениках Богу в молитве к Отцу: «В час сей Я о сих молю; не о всем мире молю, но о них которых... (см. Ин. 17:9) Я посылаю, как овец посреди волков» (см. Мф. 10:16). Так, вы потерпите эту жизнь! Она построена странным образом — как будто бы ничего нет особенного. Но есть воистину нечто превысочайшее и величайшее — любовь Отца, любовь Сына, любовь Духа Святого с нами. Молясь за каждого из вас по имени, я, конечно, связан с каждым из вас теми узами, о которых можно говорить как о принадлежащих Царству вечному, — узами вечной любви, непоколебимой во веки веков. Нам трудно это воспринять. Апостолы некоторые говорили об этом с большим дерзновением, чем мы позволяем себе. Но наше бедное начало все-таки есть действие Бога Самого, и, как говорят архиереи на службе: «И утверди виноград сей, его же насади десница Твоя». У меня безвыходное положение — я сам нетерпеливый, хотя отдал мою жизнь на служение другим. Сколько дней, сколько ночей я провел с Богом, в молитве, которую можно ли назвать молитвой, потому что она есть «скрежет зубов»?

Итак, драгоценные мои братья и сестры, я в конце моего пути говорю вам: в любви нашей ко Христу пребудем непоколебимы! Всякое недоумение, всякое страдание наше несите, как жизнь Христа. Есть многие пути к «абсолютному» в жизни человечества, но нет никого, кто бы сравнился со Христом. Итак, не оторвитесь от Христа ни при каких трудностях. Если положил нам Господь умирать, будем умирать с сознанием Его любви, которая привела Его на крест. Я надеюсь, что подлинно действуют в нас слова Христа: «Я живу, и вы будете жить» (Ин. 14:19).

Каждое слово Христа — это есть сама Божественная вечность. Никому не отдайте Христа! Пусть Он будет единственным Царем нашего сердца со Отцом и Духом Святым. Итак, верить во Христа — это есть действенная жизнь, жизнь Самого Христа. Как Он страдал за всякую тварь и за весь мир, так будем и мы молиться Богу. И в трудные минуты пусть нами овладевает плач гефсиманский. Но и у нас бывает так, что после некоторого подобия гефсиманскому плачу, когда Дух Вечный касается нас, тогда мы живем подлинно; тогда начинается наша бессмертная жизнь; и тогда совсем в другом виде предстает пред нами Абсолютный Бог. Наша вера христианская есть последнее совершенство; и никто да «не отлучит нас от любви» Христовой, как и Павел говорил! (см. Рим. 8:39) Я сейчас сказал эти слова независимо от апостола Павла. Но вот, видите, мы говорим тем же языком, о той же жизни, как Апостолы и все святые, свидетели Божества Христова.

Вот, я благодарный Богу за то, что очутился здесь, принесенный молодыми моими братьями. Я прошу Бога дать мне слово, и слова толпой толпятся, и мне хочется выбрать то, что по естеству своему есть вечная жизнь: когда мы начинаем подобно Христу страдать за всю тварь, тогда во Христе и со Христом мы живем вечную жизнь.

Итак, я благодарю вас, что вы слышали мое слово. Ухожу я, уверенный в том, что Господь каждого из вас приносил Своею рукою. И не легка наша жизнь; кто ее не знает, тот не знает боли Христовой. И вот, на сегодня я кончаю мой разговор с вами в трех словах: отдать нашу жизнь, чтобы жили другие; утешать всех приходящих, бедных, не имущих иного утешителя в мире сем; и так, служа Богу в Его страдающих братьях и сестрах наших, мы соединяемся в этой любви с Самим Христом навеки.

Наш план теперь: построить склеп здесь для всех. Если устроить кладбище и каждого погребать отдельно, то нашей территории хватит ненадолго. Итак, мы строим теперь склеп. Там будут лежать гробы, там будут наши останки... Но будет радость, что и по смерти мы неразлучны.

Итак, да будет благословение Господне на вас на всех, братьях моих и сестрах.

Завещание [192]