Дом последней надежды - Екатерина Лесина (2018)

— Хорошо, когда мир меняется. Пруд, зарастающий ряской, лишь поначалу кажется красивым, но позже превращается в болото…

Я сделала шаг.

Я вцепилась в загривок своего зверя и представила, что иду к телу. Я даже ощутила нить, связавшую меня и его, тонкую, что проволока… серебристая паутинка, которая вот-вот порвется, и тогда я навеки останусь в этом, наполненном туманом и образами, мире.

Я шла.

Бежала.

Я держалась за нитку, которая, хвала богам, осталась прочной. И более того, она с каждой минутой лишь наливалась силой…

…быстрее.

…и еще быстрее… туман за спиной дрожит, а потом берет и сплетается в полупрозрачные темные крылья. Взмах, и я поднимаюсь так высоко, что весь город оказывается под моими ногами. Он столь мал, что его можно накрыть котлом Шину…

…и в то же время я вижу многое.

Темное.

Красное. Белое траурное. Синее. Зеленое… всполохи и вспышки. Море и существа, в нем обретающие…

Это красиво. Настолько, что я забываю про крылья. И зря. Порыв ветра раздирает их, и я камнем лечу в ярко-алый цветок, который распускается мне навстречу. Я лишь успеваю нелепо взмахнуть руками, но…

…боль возвращается.

И успокаивает. Раз болит, значит, я еще жива. А это не чудесная ли новость? И боль не сказать, чтобы невыносимая. Так, ноет что-то… и ноги придавило. Я попыталась пошевелиться, и темная груда, свернувшаяся у этих самых ног, пошевелилась.

Надо же…

— Жива? — уточнил тьеринг.

— Не уверена, — сиплым голосом сказала я. И попросила. — Пить дай… очень хочется.

…три дня.

Три дня в бессознательном состоянии, вырвать из которого меня не смог и исиго.

…все зависит от меня.

А Бьорн достал огромный бубен, сделанный из каменного дерева и шкуры белого кита. Он был разрисован кровью матери Бьорна, и его бабки, и самого его… и он стучал, пытаясь дозваться до моей души, но местные боги закрыли пути.

Они ревнивы.

А исиго жег горькие травы и поил меня отварами.

Тьеринг же ждал.

Он знал, что я не умру. Откуда? Вороны рассказали… нет, это шутка, а шутить он не умеет. Это любой из его людей подтвердит… просто знал и все.

Если бы я умерла, ему пришлось бы убить Бьорна.

Нехорошо.

И я согласилась, что нехорошо.

Я тонула в мехах. Жарко. И хорошо, потому что время от времени возвращался озноб, и тогда пальцы начинали мелко трястись, за ними и руки, и ноги, и…

Тьеринг меня обнимал и ложился рядом. Это было… неправильно.

В высшей степени неприлично.

Но в чужом доме, с балки которого свисали черепа ворон и соколов, заячьи кости и фигурки, вырезанные из нарвальих рогов, о приличиях как-то не думалось. Живое тепло согревало быстрее мехов.

— Ты все мне расскажешь, женщина, — сказал тьеринг недовольно. — И я вырежу сердце тому, кто рискнул обидеть тебя…

А я закрыла глаза.

Пожалуй, это можно было счесть признанием в любви, но…

…Иоко пришла в ужас.

Вот глупая… он ведь и вправду вырежет. И стоит лишь назвать имя… но что дальше? Суд?

Казнь?

Никто не смеет убивать подданных Императора, кроме палачей, им же назначенных. И даже если выйдет доказать на суде, что колдун пытался от меня избавиться, тьерингу это не поможет…

Я вздохнула.

— Опять много думаешь? — он упер палец мне в лоб.

— Иначе не выходит.

От него пахло… потом. И мехами. И кажется, еще сосновой смолой, ветром южным, солью… морем и кораблем. Дорогой, которую чертят волны.

Уехать бы…

…бросить все и сбежать на край мира, тем более, что я точно знаю, что никакого края нет, но есть неизведанные земли, где мы вдвоем можем построить свою цивилизацию.

Мечты.

И критики они не выдерживают, но… я хочу в кои-то веки побыть слабой женщиной, создающей в голове собственный идеальный сценарий будущей жизни.

Вздох.