Дом последней надежды - Екатерина Лесина (2018)

Даже когда мыли стены, все равно смотрели под ноги.

Не смели громко разговаривать.

И старались делать вид, что их вовсе не существует.

Я играла хозяйку, и роль эта не требовала многих усилий. Садись. Сиди с видом отрешенным. Не мешай… Шину ходила и покрикивала, не стесняясь порой и затрещины отвешивать, когда полагала, что работают женщины недостаточно быстро.

— Мы им платим и много, — сказала она, слегка кривясь.

А я промолчала.

Глиняные стены оказались укрыты изнутри панелями из темно-красного, с прожилками, дерева. И натертое смесью масел и рисовой водки, то заблестело, обрело исконную бархатистую поверхность.

Полки ожили.

Сундуки оказались бездонны.

…а соседи любопытны.

— Вот, значит, как, — первым появилась женщина с круглым пухлым лицом и на удивление тощим телом. Причем худобу эту не способно было скрыть богатое томэсодэ. Расшитое алым и желтым шелками по темной ткани, оно было, пожалуй, почти безвкусным, а обилие украшений, воткнутых в высокую — слишком уж высокую прическу, чтобы поверить, что сделана она из собственных волос — и вовсе делала голову похожей на аляповатый странного вида цветок. — А я не верила, что он и вправду продал…

Женщина вошла и по-хозяйски осмотрелась.

Прицокнула языком.

— Тысяча, — сказала она, не глядя на меня. — Сегодня же доставят…

…это на пятьсот больше, чем лавка стоила.

— Нет, — ответила я.

— Больше тебе никто не даст.

— И не надо.

Я не собиралась продавать лавку. Неожиданно, место это, сперва показавшееся на диво убогим, преобразилось, да и… я ведь обещала.

…дом в добрые руки…

А ее, пусть и холеные, облаченные по новой моде в тончайшие перчатки из красного шелка, добрыми явно не были. И сама эта женщина дому не нравилась. Он с удовольствием бы подставил ей подножку приподнятым порогом или же выкатил навстречу сундук, чтобы острый край его впился в тело…

Нет уж, никаких шалостей.

И дом вздохнул.

— Упрямая, значит? — я удостоилась взгляда. И глаза ее были по-змеиному холодны. — Ты и вправду думаешь, что у тебя получится торговать?

Насмешка.

И снисходительность.

— Почему нет?

…эта женщина, пусть и при муже пребывает, как и полагается приличной особе, но давно уже ведет дела сама. А супруг ее, человек тихий и спокойный, дает лишь имя.

И не лезет в дела, в которых ровным счетом ничего не понимает.

— Почему? И вправду… — смешок. И губы кривятся, они тонкие и даже красная краска, которой рисовали традиционный круг, не способна скрыть этой тонкости.

Резкости.

— Какая смешная девочка…

Служанки, тенями державшиеся за госпожой, тоже хихикают…

— Смотри, позже я не дам за эту развалину и сотни…

…у выхода она оборачивается.

— Старик был дураком… а ты, говорят, до весны не доживешь. Подумай…

…думать долго мне не позволили. Стоило госпоже Гихаро, которая торговала шелками и не просто торговала, но поставляла их ко двору Наместника, а потому полагала себя стоявшей выше всех прочих, кому не выпало подобной удачи — рыночные сплетни Шину собирала охотно, и делилась ими еще охотней, — исчезнуть, как в лавке нашей появился новый гость.

Этот господин предпочитал держаться скромно.

Он был стар, но не настолько, чтобы возраст его затуманил разум. Его лицо, исчерченное морщинами, на первый взгляд казалось преисполненным благородства, но дальше…

Маска.

Тени легли так, что я отчетливо эту маску увидала. А под ней проглядывало иное, определенно, человеческое лицо, но вот благородства в нем…

— Несказанно счастлив лицезреть госпожу, которая столь же прекрасна, сколь умна… — лесть, что патока, и часть меня вспыхивает. Та часть, которую слишком редко хвалили, тем более, что похвала исходила от мужчины столь солидного…

…серьезного.

— Когда услышал я, что старый Юрако решил-таки лавку отдать, то, признаться, не поверил…