Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

Михн, наблюдавший за боем со стен Путивля, выслал конную помощь. Дружинники и вои собрали на лугу подававших признаки жизни смердов, добили раненых половцев и ободрали мертвые тела. Степняки даже не сделали попытки помешать. Посадские, воспользовавшись затишьем, принесли защитникам острога обед. Улеб, оставив на забрале небольшую стражу, разрешил остальным поесть.

Кузьма и Вольга хлебали деревянными ложками варево из одного горшка, заедая его толстыми ломтями хлеба. Марфуша сидела в стороне, уперев локти в колени и положив на ладони узкий подбородок. Счастливыми глазами следила за обоими.

Кузьма достал из корзины глиняную баклагу, вытащил зубами деревянную пробку и протянул Вольге.

— Хлебни!

Вольга отложил ложку и надолго приник к горлышку. Оторвался, крякнул и протянул баклагу Кузьме. Тот тоже приложился основательно. Снова взялся за ложку. Некоторое время оба ели, но уже лениво, не спеша. Когда горшок опустел, баклага еще раз пошла по рукам. Наконец Кузьма сунул ее в корзинку и откинулся спиной к тыну.

— Ну как? — спросил Вольга, искоса поглядывая на друга.

— Отпустило.

— Ошалел — под стрелами бегать?! — не удержался Вольга. — У меня чуть крыша не съехала!

— Решил проверить твою теорию — убить нас нельзя! — криво усмехнулся Кузьма.

Но Вольга шутки не принял. Хмуро посмотрел исподлобья.

— Извини! — виновато сказал Кузьма. — Сам не знаю, что нашло. Как увидел тех мужиков в белых рубахах на лугу… Это ведь я их!

— Мы!

— Все равно… Спас ты меня сегодня. В который раз.

— Поквитаемся! — махнул рукой Вольга. — Но ты удивил.

— Разозлился…

— Странная у тебя злоба.

— Я человек вспыльчивый… Учти!

— Учту.

Оба притихли, наблюдая за суетой во дворе острога. Марфуша было привстала, но затем снова присела в нерешительности.

— Закурить бы! — вздохнул Вольга, в свою очередь откидываясь плечами к тыну. — Сколько времени здесь, каждый день мечтаю.

— Тут я не помощник! — хмыкнул Кузьма. — Это не мед в спирт перегнать. Табак в Европу привезут лет через двести, да и был бы, толку мало — тонкой бумаги не достать. Разве что трубку сделать…Терпи!

— Только и знаю, что терплю… — начал Вольга, но не договорил. Улеб, спрыгнув с забрала, шел к ним.

Кузьма молча протянул ему баклагу. Князь надолго приник к горлышку — пока жидкость в емкости не кончилась.

— Доброе твое вино, боярин!

Кузьма подал ломоть хлеба. Улеб сначала понюхал его, затем откусил во весь рот. Сжевав угощение, присел на корточки.

— Хорошо камни бросал! — хлопнул он Кузьму по плечу. — С полсотни поганых положили. Теперь не сунутся!

— Слышал я это! — усмехнулся Вольга.

Улеб не обиделся. Улыбнулся во весь рот, показав красивые ровные зубы.

— Побоятся. Приступ отбили.

— Это разведка боем, — возразил Вольга. — Теперь они знают про наши камнеметы и сколько лучников за тыном.

— Будут бояться! — не согласился Улеб. — А про камнеметы они не все знают — мы их еще дробом не били. Правда, боярин?

Кузьма не ответил. Смотрел неподвижным взглядом в небо, где высоко-высоко, еле заметной точкой трепетал крылышками жаворонок. Песня его, заглушаемая разговорами и шумом в остроге, не долетала до земли, но Кузьма, казалось, слышал. И не хотел, чтобы ему мешали.

Улеб удивленно посмотрел на Вольгу, тот сделал знак, и оба тихо отошли. Поднялись на забрало. Молча стали смотреть, как все видимое пространство у реки, справа и слева, заполняется всадниками и пешими, стадами скота, повозками с остроконечными крышами из шкур и обычными телегами. Скрип несмазанных колес, крики людей и животных, ржание лошадей сливались в один давящий на уши гул. Было в нем нечто такое тревожное и давящее, что разговоры внутри острога стали постепенно смолкать. Женщины, собрав посуду, потянулись к городу, следом устремились и любопытные.