Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

— Дать бы тебе! — Вольга раздраженно плюхнулся на скамью рядом Кузьмой и вдруг схватил пленника за горло. — Что ты мульку гонишь?! Дурачка из себя корчишь?!. Не знает он! Мы знаем! Уж я-то тебя разглядел!.. Ты Карим Цечоев, он же Мумит, он же Музыкант! Террорист и убийца, похититель детей. Сколько матерей из-за тебя, гнида, плачет, сколько ты детей осиротил?! Ты будешь здесь нам…Что и пещеру забыл?! Да я тебя!..

Пленник задавленно хрипел, испуганно глядя на разъяренного Вольгу.

— Погоди! — Кузьма мягко отстранил друга. — Успеешь еще! Дай мне!

Он повернулся к пленнику.

— Почему о себе ничего не знаешь?

— Не помню.

Вольга зло цыкнул, но Кузьма упредил его движение.

— Совсем ничего?

Пленник кивнул.

— Хорошо, — пожал плечами Кузьма и взял со стола небольшой брусок в бумажной обертке.

— Нашли при тебе. Что это?

— Гремучее зелье. Стены валить, врагов убивать.

— Толовая шашка, проще говоря. Откуда?

— Принес с собой.

— Откуда?

— Не помню.

Вольга скрипнул зубами. Кузьма снова сделал упреждающий жест.

— А как использовать, знаешь?

— Да.

— Это, значит, не забыл?

— Вспомнил.

Вольга вскочил со скамьи и стал мерить шагами тесный подвал за спиной Кузьмы. А тот, как ни в чем не бывало, продолжил допрос.

— Расскажи нам, Магомад, подробнее. Как ты появился в этой стороне? Как и почему пошел на службу к половцам?

Пленник наморщил лоб.

— Я помню море… Я стою на берегу и смотрю на воду. Волны набегают на песок, шипят… Мне плохо — очень болит голова, — Магомад поднял руку к голове; Кузьма будто сейчас увидел широкий белый шрам, перерезавший висок пленника ото лба к уху. — Я хотел умыться, но тут налетели всадники. Они набросили на меня аркан и потащили к хану.

— Кзе?

— Сначала это был другой хан. Потом меня отвели к Кзе.

— Что сказал первый хан?

— Сначала все спрашивал, как ты. Но я не понимал их речи. Тогда один воин заговорил по-арабски. Этот язык я знаю… Хан спросил: из той ли я страны, где поклоняются пророку Магомаду. Я сказал, что да. Тогда он обрадовался, и меня отвели к Кзе. Отвезли… Мы долго ехали…

— Что сказал Кза?

— Перед ним на ковре разложили содержимое моего мешка, хан спросил, что это. Я сказал: убивать людей. Он попросил показать. Мне подвели быка. Я привязал зелье к рогам, вставил трубочку со шнуром и поджег его.

— Ага! Это, значит, не забыл?! — рыкнул над ухом Кузьмы Вольга.

— Руки помнили, — Магомад облизал губы. — Я знал, что хан должен остаться доволен. Иначе будет плохо.

— Хан был доволен? — спросил Кузьма.

— Быка разорвало на куски, и Кза ругался. Сказал, что так убивать ни людей, ни скот не имеет смысла, мечом это сделать проще. Потом спросил, можно ли зельем повалить городскую стену? Я ответил: да! Тогда он спросил, сколько стен смогу пробить тем зельем, что есть? Я не знал, что он говорит про деревянную стену, думал, что каменная… Сказал, что только одну. Кза заругался, а потом спросил, могу ли я сделать орудие, сжигающее русские города. Я сказал, что да…

— Избирательная память! — хмыкнул Вольга.

— Я не знал, как жечь города, — пленник снова облизал губы, — но надеялся вспомнить. Попросил показать все, что у них есть из хорошо горящих жидкостей и солей — мне принесли. Потом другое… Сначала сделал зелье, чтобы шерешира летела, потом придумал для нее орудие…

— Это получалось!

— Я очень хотел… Я думаю, меня этому учили. Я не помню, кто и где, но учили. Руки сами делали: брали что нужно, смешивали, укладывали… Мне дали тонкую кожу, я рисовал на ней углем, а другие люди строгали дерево, ковали железо… Когда первая шерешира улетела на двести шагов и подожгла стог камыша, Кза остался доволен. Дал мне коня, повозку, шатер и красивую одежду. Сказал, что после похода на Русь, даст табун и много женщин.

— Раскатал губу! — замахнулся Вольга. — На наших женщин!